– Ворота. – Ответ был короток и ясности не вносил.
– Что – ворота?
– Из-за ворот умерла земля, ее называют Пустыня скорби. Здесь раньше протекала река. – Он указал на овраг слева от нас. – А если проехать по ее руслу, то увидишь обрыв, там был водопад.
– Да что за ворота? – потеряла я терпение.
– Вехрова! – рявкнул Фатиа. – Открой глаза, я про те ворота!
Он махнул рукой, а я стянула платок с головы и уставилась на высившуюся на горизонте огромную арку. Их мраморные облицовочные плиты, разъеденные ветрами, потускнели и стали серыми. Ворота плавились в нагретом воздухе и громоздились странным исполином, умертвившим зеленую долину и заодно себя. Казалось, стоит пересечь невидимую черту под аркой, как попадешь в другой, незнакомый, пугающий мир, где нет ни данийцев, ни вурдалаков, ни гномов, где люди забыли про магию. Я всегда считала, что где-то есть такой мир, и мне всегда было жаль маленьких глупых людишек, потерявших счастье ворожбы.
– Откуда они?
– Их построили после Тысячной битвы, сюда приходили матери, жены и сестры помолиться о своих погибших мужчинах. Никто и не думал, что ворота в Бертлау окажутся проклятием этой земли и выжгут все на десять верст вокруг. Наверное, слишком много слез здесь пролилось.
Я рассматривала приближающуюся арку, думая о своем и не слушая Властителя.
– Ась, – прервал мои мысли Фатиа.
– Чего? – Я не отрывала взгляда от памятника.
– Это символ прошлых войн, напоминание о страшных жертвах. Они нам дороги.
– И чего? – я непонимающе посмотрела в его сторону.
На смуглом лице Фатиа выступили красные пятна солнечных ожогов, лоб блестел от пота, даже черные волосы стали влажными.
– Пообещай, что не тронешь их. – Он безуспешно сдерживал улыбку.
– Чего? – Я выразительно моргнула.
– Я говорю, не надо, как с Домом Ненэлии.
– Да иди ты! – обиделась я и демонстративно отвернулась. Весь остаток пути, пока мы не проехали Пустыню скорби и не въехали в Бертлау, я молчала.
Провинция начиналась совершенно неожиданно, словно кто-то на земле прочертил невидимую линию, и от нее выросла свежая зеленая травка, тоненькие деревца, жидкий кустарник. Мы поднялись на холм, на котором кое-где еще виднелись проплешины из красной обожженной земли, венчал его огромный столетний дуб. В корявых ветвях, закаленных ветрами, чувствовалась скрытая сила старого, но все еще сильного сказочного великана. Мы остановились рядом с его толстым, почти черным стволом, глубоко вросшим в землю корнями.
Внизу, в долине, я увидела картинку из своего далекого, почти забытого детства. Цветной рисунок в большой книге, единственном мамином наследстве, которую я сначала не могла прочитать, а потом так и не сподобилась. Заходящее огромное солнце окрашивало в красно-оранжевый цвет окружающие город сады с ровными рядами плодовых деревьев, белые домики с соломенными и черепичными крышами, извилистые дороги, узкую речушку ярко-голубого цвета, блестевшую вдалеке тонкой полоской. В моих расширенных от волнения глазах стояли слезы, руки тряслись, я видела это уже тысячи раз за всю свою жизнь и впервые наяву.
– Добро пожаловать в провинцию Бертлау, Асия Вехрова, – хмыкнул над ухом Фатиа. Я вздрогнула и, пряча волнение, начала спускаться с холма.
Бертлау нас приветствовала одуряющим цитрусовым ароматом. Тонкий и нежный, он проникал в ноздри, под одежду, кружил голову. По дороге нам встречались повозки, загруженные доверху корзинами с апельсинами. Возницы с загорелыми до черноты улыбающимися усатыми лицами снимали соломенные шляпы, здороваясь с Властителем Фатии, и не было в них никакого притворства, никакого страха перед самим Властителем. Скрытая ирония, может быть, но никакого подобострастия, которое я замечала у жителей Фатии, на лицах Советников, даже у Властителя Ненэлии. Естественно, до того, как мы спалили его Дом, потом он только хватался за сердце и не мог произнести ни слова. Я имею в виду ни слова без мата.
Мы проехали бесконечные сады и вступили на широкую улицу с белыми, словно игрушечными домиками с маленькими окошками, плетнями из тонких ивовых веток и палисадниками с ярко-желтыми подсолнухами. Возле каждых ворот на лавках сидели горожане. Женщины, завидев нас, вставали, кланялись в пояс, задорно улыбаясь молодому красавцу Властителю, с интересом и тайной ревностью разглядывали меня. Фатиа с полуулыбкой на устах кивал в ответ, я же вертела головой, стараясь не упустить ни единого момента пребывания в этом маленьком удивительном мирке.
Мы выехали на площадь перед Домом Властителя – неказистым двухэтажным особнячком, окруженным запущенным до крайности садом. Только огромный многоярусный фонтан из мрамора, кажущийся инородным телом в общей сельской картине города, высился перед облезлым фасадом Дома. Похоже, меньше всего местные жители волновались именно о комфорте в резиденции Властителя.
– Откуда это чудище? – усмехнулась я.
– Одно время мы только с гномами апельсинами торговали, а они нам за это такое вот украшение отстроили. Посмотри, в нем рыбки.
Я спешилась и присмотрелась, разноперые рыбки стайками плавали в прозрачной воде. Я осторожно дотронулась до ее теплой поверхности, опустила пальцы в самую гущу холодных блестящих рыбьих тел. Рыбешки моментально бросились врассыпную, спасаясь бегством от непрошеного гостя. Я непроизвольно улыбнулась и плеснула себе в лицо водой, пытаясь освежиться.
– Тут мой Аллегартус, – не без гордости поделился Властитель.
Я посмотрела в его самодовольное лицо:
– Не поняла?
– Рыбка моя, смотри, – он ткнул пальцем в воду, – вон тот самый красный, самый сильный и самый большой.
В это время красная рыбешка выпустила на поверхность пару воздушных пузырьков и всплыла пузом вверх. Я прикусила губу, чтобы не расхохотаться.
– Знаешь, – с трудом сдерживаясь, выдавила я из себя, глядя в недоуменное лицо Властителя, – по- моему, твой самый-самый был так стар, что не выдержал радости от вашей встречи и отбросил плавники.
Фатиа резко отвернулся и пробормотал:
– Ты ходячая беда и портишь все, что находится вокруг тебя!
– Эй, – я схватила его за руку, готовая к новой перепалке, – не переходи на личности! Кормил бы рыбок, они бы не дохли!
– Мама! Мааа-маааа! – Сердце упало в желудок.
Этот звонкий детский голосок я бы узнала из тысячи других. Я резко крутанулась на каблуках, босоногий Анук, радостно смеясь, бежал ко мне. Я подхватила его на руки, закружилась, крепко прижимая к себе, во мне бурлило чувство, близкое к блаженству, тепло разливалось по телу мягкими волнами.
– Как ты подрос! – пробормотала я, думая о том, что, наверное, все маленькие дети быстро растут. Я посмотрела на Властителя блестящими от счастья глазами, тот с удовольствием следил за мной, и прошептала:
– Спасибо, Фатиа!
– У тебя есть несомненное достоинство, Вехрова, – хмыкнул он, – мальчика ты действительно любишь и не причинишь ему вреда.
Он развернулся и направился к встречающим нас и толпящимся сейчас на пороге дома Советникам. Я смотрела в его широкую спину, удаляющуюся от меня, и не могла понять, были ли его слова оскорблением или комплиментом.
Весь следующий день я провела с малышом. В Бертлау он чувствовал себя свободно и казался вполне счастливым. Мы гуляли по маленькому городку, купались в теплой реке и загорали под ярким данийским солнцем. За нами неотступно следовал эскорт из двух стражников, изнывающих от жары в своих тяжелых форменных плащах, и старого облезлого пса, которого маленький
