– Эш, пожалуйста, держись! – кричу я в отчаянии, когда мои руки соскальзывают. Я боюсь даже глядеть на Ларк. Теперь он увяз слишком глубоко, а песок приближается ко мне, поэтому я мечусь с места на место, пытаясь найти, на что можно опереться.
– Нет!
Он погружается по самые плечи, шею. У меня не хватает сил! Я хватаю его за лицо руками и чувствую, как он ускользает.
– Эш! – Я захожусь в крике, и когда я тянусь вперед, чтобы схватить его, я не знаю, спасаю ли я его или хочу последовать за ним. Я не могу сдаться. Не могу потерять брата. Что угодно, только не это.
Внезапно через мое плечо вытягивается рука, глубоко зарываясь в нанопесок и хватая Эша за плечо.
– Ларк, – вздыхаю я с облегчением, решив, что она смогла выбраться.
Но это Лэчлэн. Его лицо едва видно за затуманенной маской защитного костюма, но его золотые глаза второго ребенка сверкают. Он отталкивает меня в сторону и с усилием вытягивает Эша наполовину. Как только я могу схватить его руку, я тяну вместе с ним, и мы полностью вытаскиваем его, отползая подальше от песка.
Все, что мне хочется – это лечь на землю и отдышаться, прийти в себя. Но песок по-прежнему неотступно преследует нас, пытается окружить.
– Я оттащу его, чтобы песок не смог до него дотянуться! – кричу я. – А ты помоги Ларк!
Я осматриваю пустыню, когда, спотыкаясь, подставляю Эшу свое плечо. Голова кружится от жары, я плохо ориентируюсь. Я не вижу Ларк за стеной дрожащего жара, который окружает нас.
– Ларк! – кричу я. – Где она?
Эш валится на землю, на безопасном расстоянии от нанопеска, по крайней мере, пока движущиеся сгустки смертоносного песка не сгруппируются снова и не возобновят охоту. Я пытаюсь бежать к нанопеску, но Лэчлэн хватает меня за талию и поднимает в воздух, удерживая меня.
– Нам надо идти. Немедленно!
– Но Ларк! Я должна спасти ее! – Лэчлэн прижимает мою голову к своей груди и крепко обнимает меня.
– Ее больше нет, Рауэн. Ее больше нет.
19
Мой крик разносится над раскаленными дюнами. Я продираюсь к тому месту, где видела Ларк в последний раз, когда она уверила меня, что с ней все в порядке, что мне нужно спасать Эша. Зачем я послушала ее? Почему Лэчлэн не пришел раньше? Я, пошатываясь, встаю на ноги и пробегаю оставшуюся часть пути. Лэчлэн что-то кричит мне вслед, но я не слышу, что он говорит. Не хочу слышать. Мое сердце разбито.
Я вцепляюсь в нанопесок. Мои колени медленно погружаются в хищные гранулы, но мне все равно. Я ищу хотя бы один локон сиреневых волос, что угодно, за что я могу схватиться, чтобы спасти ее.
Но ничего нет.
Мои вопли слышны повсюду, и детектор движения по-прежнему пищит, словно тоже оплакивает Ларк. Меня хватают за талию, и Лэчлэн отрывает меня от земли. Я вишу в воздухе.
– Нам нужно спасти ее! Я должна откопать ее!
Но нанопесок почти окружил нас. Одной рукой Лэчлэн поддерживает Эша, другой тащит меня, пинающуюся, захлебывающуюся в слезах, зовущую свою ушедшую подругу. Мою ушедшую любовь.
К тому времени, когда мы уходим достаточно далеко, чтобы оказаться в безопасности хотя бы на несколько минут, Лэчлэн практически тащит нас обоих. Эш почти выбился из сил. Скорбь истощает меня, и я понимаю, что сейчас не время оплакивать Ларк. Дыхание Эша прерывисто, и его лицо под маской бледное. Какая же я дура, что поверила в то, что он поправился. Благотворная камфора в воздухе Подполья могла облегчать его дыхание, но проблемы с легкими у него были еще до его рождения – когда отец пытался убить меня в утробе – вылечить их полностью невозможно. Перегрузка и жара обострили симптомы. Такого приступа с ним прежде не случалось.
– Нам придется нести его, – говорю я, когда Лэчлэн выпускает меня. – Быстрее! Ему нужна помощь!
Сейчас мне хочется свернуться в клубок и плакать, пока я не выдохнусь, но мне приходится собрать всю волю в кулак. Я не могу потерять их обоих.
Эш на коленях, он отрывисто хватает воздух так неглубоко, что я почти не вижу, как поднимается его грудная клетка. Жар проникает сквозь наши костюмы. Даже когда мы в них, температура не меньше 120 градусов. Снаружи должно быть гораздо выше. Мы не можем больше ждать.
– Я возьму его за ноги, – предлагаю я, но Лэчлэн отталкивает меня и, не говоря больше ни слова, опускается на колени перед Эшем и взваливает его на плечо, так что его руки и ноги болтаются по сторонам. Не очень достойно выглядит и наверняка неудобно, но Эш не возражает. Он бессильно свисает, покачиваясь подозрительно безжизненно.
– Мне знакомы эти симптомы, – говорю я Лэчлэну.
– Мне тоже. Он выглядел так же в ту ночь, когда мы спасали его. В ту ночь, когда я потерял тебя.
Он задыхается, и пот течет градом. Как долго он пробыл в пустыне? Добрался ли он до леса? Не время спрашивать. Чтобы идти вперед, мне нельзя сбиваться с дыхания. Даже когда меня несколько часов преследовали по улицам Эдема, я не чувствовала себя такой измотанной, совершенно выдохшейся. Нещадный жар иссушает мою силу, мою волю.
Даже слезы, которые капают у меня из глаз, закипают, когда бегут по щекам.
Наконец мы добираемся до тени гигантского искусственного дерева. Разительная перемена. Как только мы пересекаем песчаную границу, в тот же миг температура спадает вполовину. Мимолетное облегчение, когда грудь омывает долгожданная прохлада, а со спины все еще печет немыслимая жара. Теперь мы спасены, мы в прохладе.
Лэчлэн валится на колени, и я подхватываю голову Эша, когда он падает на землю. Лэчлэн стремительно срывает с него защитную маску, а я нащупываю пульс брата. Слабый, но стабильный. Его легкие воспалились настолько, что заполняются мокротой. Он привык к этому и к тому, что подвержен инфекциям, но это крайне медленный и хронический процесс. При таких симптомах мы могли бы вовремя оказать ему помощь. Но нынешнее состояние близко к астме, что значительно ухудшает ситуацию. Во время особо сильных приступов его глотка отекает, как при аллергических реакциях. Судя по клокочущему звуку при вдохе, его дыхательное горло сжимается.
Если оно закроется полностью, он не сможет дышать.
Я стягиваю оставшуюся часть костюма и ощупываю его карманы.
– Где твой ингалятор?
Он молчит.
– В Подполье трудно достать медикаменты, – объясняет Лэчлэн. – Ингалятор закончился пару недель назад, но, когда я предложил ему украсть другой, он сказал, что ингалятор ему больше не нужен. Он отлично дышал там, внизу.
Веки Эша с трепетом открываются.
– Не должны… были… приходить… –
