Я фыркаю и вырываю руку.
– Неправда. Она ненавидела тебя за то, что ты сделал. Она оставалась с тобой только ради нас. Ради меня и Эша.
Его лицо становится белым как мел. Я знаю, что он любил маму.
– Ты должен исправить все сейчас, чтобы ее душа простила тебя.
Она бы никогда не простила его, я знаю, но мне надо сказать что угодно, чтобы убедить его.
– Я уведу их в безопасное место, обещаю! – говорит он. – Ты выведешь из строя Экопан и – клянусь! – я сделаю это.
Я киваю.
– Тогда выведи меня отсюда и будь начеку. Я не знаю, сколько это займет времени. Но если получится, то Экопан выйдет из строя сегодня вечером.
Я склоняюсь над бесчувственным телом шефа и достаю свою подвеску из ее кармана. Когда я надеваю ее себе на шею, я чувствую себя почти целостной.
27
Отец не подвел… пока. Я выхожу в хирургическом халате по фальшивому пропуску, который он дал мне, и меня нельзя отличить от прочего персонала, который суетится вокруг, выполняя какие-то поручения. Занятые тем, что забирают человеческие жизни, создавая утопию, больше похожую на тюрьму. Прежде чем уйти, я прохожу по длинному коридору, тайком проверяя каждую камеру. Я не могу задерживаться слишком долго. Это будет подозрительным. Но я убеждаюсь, что ни Эша, ни Лэчлэна здесь нет. Как и Флинта. Я вижу Айрис. И Эддер, она сидит, тупо уставившись в угол, и самое живое, что в ней есть, – это ее татуировки.
И Ларк тоже здесь. Я позволяю себе замедлить шаг, когда прохожу мимо ее камеры. Она слабо улыбается, но глаза такие же пустые, как и у остальных. Если моему отцу удастся спасти их, когда я выведу Экопан из строя, пойдут ли они за ним? Или они будут просто слоняться по холлу, как автоматы, ожидая приказаний, ожидая, что кто-нибудь пошлет им нейронный импульс, который скажет им – кем быть?
Я прикасаюсь пальцами к стеклу камеры Ларк, когда прохожу мимо. Прикосновение, которое она не может почувствовать.
– Я вытащу тебя отсюда, – шепчу я. – Обещаю. – Она не отвечает.
Без малейших затруднений я покидаю Центр. Отец указал мне особенный путь. На всех пунктах проверки охранники отсутствовали. Затем я выхожу в сумеречный город, где в оживленных роскошных кругах только начинается ночная жизнь. В квартирах и домах люди готовятся к своим вечерним развлечениям. Ароматные запахи доносятся из лучших ресторанов, которые готовы встретить своих постоянных посетителей. Мощный гул басов раздается в клубах.
Жизнь продолжается, как и всегда в этой части Эдема. Я хочу закричать им всем, что они одураченные кретины. Я вижу счастливую парочку. Они идут, взявшись за руки, прижавшись друг к другу, чтобы поделиться какой-то смешной шуткой. Вы что, не в курсе, что ваше сознание вам не принадлежит? Вам приказывают, что думать! Откуда вы знаете, что ваша любовь настоящая, а не команда от Экопана, приказ от шефа Эллены?
Я прохожу мимо клуба «Тропический лес», где я впервые встретила Ларк. Щебетание тропических птиц доносится из-за дверей, и я вижу синтетические деревья с роскошной расцветкой, какой никогда не было в природе, электрические стебли, которые мерцают неестественными оттенками. Почему вы живете в этом искусственном мире, когда в паре миль отсюда есть настоящий? Почему вы так привязаны к своей тюрьме?
Но, конечно же, я ничего не говорю. У меня есть цель. Крики ни к чему хорошему не приведут. Меня просто примут за сумасшедшую. Им нужно доказательство. Я видела настоящий лес, и я искренне в него верю. В моей голове еще осталась часть программирования, которое заставляет меня бороться с реальностью, поверить в то, во что легче всего поверить. Но я сильнее своего программирования. Может, у других тоже получится.
Если им будет на кого равняться. Если я смогу спасти вторых детей раньше, чем им тоже установят линзы-импланты или причинят непоправимый вред.
Я прохожу через круги, направляясь к внешним. Слишком далеко, чтобы идти, поэтому в конце концов я прыгаю в автолуп и выхожу на остановку раньше моего пункта назначения, чтобы спутать следы, если кто-то меня преследует. Похоже, никого. Я даже не вижу охраноботов. Даже маленькие чистоботы, кажется, избегают попадаться мне на пути. Один раз, когда я заворачиваю за угол, я чуть не наступаю на крошечный мобильный шар. Если бы только машины могли приглядеться получше! Эта же просто кажется механически удивленной, отлетает в сторону и уносится прочь. И это тоже благодаря усилиям моего отца? Но как?
Я переживаю, что на спуске выставили охрану, но все чисто. Я вспоминаю, что мне говорили, что взрывчаткой проделывали себе путь через сложный лабиринт. Готова поспорить, что маячок Перл показывал им, где она находится, но не как до нее добраться. Они не знали, как без подсказок найти хорошо спрятанный вход, поэтому, возможно, прошли через систему канализации, подбираясь как можно ближе к ее сигналу по каналам, а затем грубо приближались к ней, расчищая путь.
Я соскальзываю в лабиринт. Я пару раз проходила через него, уверена, что знаю дорогу… но все так запутано! Я могла бы, как Перл, до бесконечности бродить здесь, если бы не нашла разлом, который проделал кто-то из зеленорубашечников. Они шли напрямую, поэтому я просто иду по следам их разрушений… и запаху дыма… и вскоре выхожу на верхний этаж кристальной пещеры.
О святая Земля! Как они посмели сделать это? Как зеленорубашечники могли спалить этого величественного и прекрасного короля деревьев?
От королевского камфорного дерева остался только обуглившийся пень.
Все ветви сгорели дотла. Самые тяжелые обрушились, после того как догорели и рассыпались по полу пещеры. Большинство просто остались обожженными прутьями. Ствол черный. Его верхушка искорежена там, где крона корчилась в невыносимом огне.
Я медленно прохожу по всем этажам. Многие из них пострадали в огне и от мелких взрывов. Три пролета лестницы над полом рухнули, и мне приходится спускаться, держась за края и прыгая вниз, чтобы упасть на следующую площадку.
Человечество разочаровало меня. А кого еще обвинять? Даже если Экопан ответственен за все произошедшее, кто создал Экопан? Человек.
Унылая, почти в отчаянии, я задумываюсь, а заслуживаем ли мы того, чтобы жить? Даже в этом маленьком закутке, который сохранился. Может быть, это последнее наказание Аарона Аль-База за человеческую глупость. Держать нас запертыми в тюрьме, пока машины и доктора пытаются превратить нас во что-то стоящее. Не понимая, что даже богиня может ошибиться, когда действует по чьей-то указке.
Я стараюсь не смотреть на дерево. Это слишком ужасно.
Не
