– Пять сумов.
– У тебя есть деньги? – участливо повернулся Соломон к растерявшемуся нукеру, – Я одолжу.
Эмир уже едва сдерживал смех. Всем было понятно, что незадачливый посланец Могул-Буги по меньшей мере лишился коня. Как говориться: «Пошёл за шерстью и сам вернулся стриженым».
Не успел Соломон отсчитать судейскому писцу серебро, как появился битакчи, посланный с Касриэлем за его бумагами. Вид у него был озабоченным.
– Контора ограблена сегодняшней ночью. Кто-то выломал дверь, перерыл всё внутри и похитил ларец с бумагами.
Повисшую тишину прервал негромкий голос эмира:
– Похитил, значит. Выломал дверь и похитил.
Его глаза злобно сузились, потом он шумно вдохнул и вскочил со своего места.
– Сначала вы хватаете без моего ведома, без ярлыка, почтенного менялу! Потом грабите его контору! Вы что!? В завоёванном городе, который взяли штурмом!?
Позабыв всякую важность эмир бросился к Сулейману и ухватил его за ворот халата.
– Стража! Связать их! Злат! Немедленно готовь письмо хану Узбеку! И чтобы никаких птичек – пошлите гонца.
– Что писать? – почтительно склонился Злат
– Так всё и пиши, как было. Святотатствовали в синагоге, оскорбляли людей на праздничной молитве. Схватили и силой увели почтенного человека, нанеся ему публичное бесчестье. Ограбили контору, выломав дверь и похитив ценности.
Он швырнул нукера, так, что тот едва не упал и вышел из суда. На лице Соломона было написано: «Пропали мои пять сумов».
Злат сделал стражникам знак повременить и обратился к юноше:
– Ты даже не представляешь, парень, как тебе повезло, что эмир решил писать хану. Он ведь мог объявить вас простыми разбойниками и судить своей властью. Нукеры вы только в ставке Могул-Буги. Как же вы додумались ехать без ярлыка?
Огорошенный очередной превратностью судьбы посланец только молча хлопал глазами.
– Контору вы ограбили? Только честно?
Сулейман отрицательно покачал головой.
– Верю. На тебя и правда не похоже. Попробую помочь.
– Сделай милость, выручи бедного юношу, – бросился спасать свои пять сумов Соломон, – Он тебе отслужит. Ведь верно?
– Эх, молодо-зелено! – махнул рукой наиб и бросился вслед за эмиром.
Тот переводил дух, стоя под дождём во дворе.
– Я вот что подумал, – начал наиб, – А не тот ли самый человек приходил к меняле с этим письмом, который из постоялого двора пропал? Всё сходится. Надо бы расследование провести. Мы же не знаем почему Могул-Буга в такой спешке людей прислал. Может и впрямь дело серьёзное? И потом… Не похож это фазан на взломщика. В этом деле сноровка нужна.
– Что предлагаешь? – эмир давно привык доверять проницательности своего помощника.
– Начать расследование. По закону так и должно было быть, если бы этот чижик (разжаловал Сулеймана из фазанов Злат) с самого начала к нам пришёл, а не стал горячку пороть.
Помолчав, добавил:
– С Могул-Бугой ссориться не с руки. Не сегодня завтра он сменит отца. И сам знаешь, здесь женщина замешана. Ночная кукушка.
– С этим Сулейманом что делать будем?
– Его же прислали по этому делу. Пусть и расследует. Под нашей рукой.
Эмир рассмеялся:
– Это ты хорошо придумал. Если что откроется сами хану доложим, а если не повезёт – есть на кого свалить. Значит говоришь тот самый, что с постоялого двора исчез? Вот вечером и приходи ко мне домой с подробным докладом. Бахрама не забудь.
XIV. Путеводная звезда
Когда Злат, нарочито тяжело дыша и отирая рукавом со лба несуществующую испарину, вернулся в Диван, все так и оставались на своих местах. Стражники по прежнему обступали белого, как мел, посланца Могул-Буги, на которого Соломон с самым участливым видом нагонял шепотком страху.
– Мне удалось убедить эмира назначить следствие по этому делу, – объявил наиб, обращаясь к судьям, – Мы не смеем больше отвлекать ваше внимание. Стража тоже может идти.
После чего, схватив за рукав незадачливого юношу, успевшего за короткое время несколько раз побывать обвинителем и обвиняемым, потащил его к выходу. Когда они оказались на площади, Злат наставительно произнёс:
– Пусть этот урок послужит тебе на всю жизнь. Следующий раз сто раз подумай, прежде чем обращаться в суд, где неловкому человеку так легко из охотника сделаться добычей. Мне еле-еле удалось спасти себя. Ты должен будешь продолжать расследование по этому делу, а я буду тебе помогать. Чтобы ты опять не наломал дров. Надеюсь впредь на твоё благоразумие.
– Что же ты не благодаришь своего благородного спасителя, неразумный? – весело толкнул нукера в бок Соломон, – С тебя причитается. Сколько тебе ещё одолжить?
– Почтенный нагид, – засмеялся Злат, – Оставь парню хотя бы штаны! Как он будет следствие вести с голым задом?
– Сколько ты ему должен? – поинтересовался Касриэль.
– Шесть сумов, – поспешил ответить за юношу Соломон.
– Мне послышалось, что яргучи сказал пять сумов, – напомнил Злат.
– Конечно. Но ведь с судом расплачивался я. Чтобы поскорее покончить с этим делом.
– Двадцать процентов за время между двумя намазами. Даже не за день. Хороший навар. Ты умеешь проворачивать дела, Соломон, – одобрил меняла. И повернулся к нукеру, – Тебе лучше перекредитоваться у меня.
– Свои денежные дела вы обсудите потом, – нахмурился наиб, – Нам нужно заняться следствием. Ты, юноша, для начала отпусти своих людей. А то они так и будут торчать поодаль, не решаясь приблизиться. Вы где в Сарае остановились?
– На подворье Могул-Буги, где же ещё?
– Ты так называешь двор уважаемого Сундж-Буги? Ты так же поспешен, как и твой хозяин. Кстати, ты не заметил, там нет голубятни?
– Даже, если раньше и была – сейчас нет. Всех слуг этим летом забрали в новый дворец. Здесь остался один дворник и пара сторожевых псов. И кот, – постарался быть точным Сулейман.
– Предлагаю немедленно осмотреть место происшествия в конторе Касриэля. Там и решим, что делать дальше.
Контора стояла на южной окраине Сарая, на Красной пристани. У монголов так уж заведено: на юге красное, на севере черное. Только за северной пристанью закрепилось название Булгарская. Она вплотную примыкала к одноимённому кварталу, да и верховодили там выходцы с верховьев великой реки. Не мудрено. Каждое лето с вешней водой туда приплывали корабли с мехами, рабами, зерном, купцами и гостями с бескрайних и суровых полуночных земель, огромные плоты из брёвен, даже целые разобранные строения, которые оставалось только установить на месте. На Красной пристани вставали на якорь чаще морские суда. Такие, что часто даже не могли подойти близко к берегу. Одно такое могло уместить в своих трюмах груз большого каравана. Здесь царила и правила заморская торговля.
Большому кораблю – большое плавание. И большие деньги. Здесь обделывались очень серьёзные дела. В которых часто принимали участия даже ханские поверенные-уртакчи.
Большие деньги любят тишину. Поэтому ночное происшествие было здесь событием из ряда вон выходящим. У конторы стояла стража, надсмотрщики, старосты. Не было только обычных в таких случаях зевак. Красная пристань никогда не привечала праздно шатающийся люд, а сейчас, когда уже заканчивалась летняя навигация, здесь и так было малолюдно.
Увидев эмирского наиба смотритель поспешил навстречу.
– Конечно же никто ничего не видел и не слышал, – недовольно отмахнулся от него Злат, – Никого постороннего не заметили. Зато кругом ворота, заборы, охрана. Базарный ряд, а не пристань!
Смотритель пытался возразить, но наиб не стал слушать:
– Опроси своих людей, если кто что подозрительное заметил, пришли ко мне. А пока не мельтеши.
Внутри конторы было холодно и грязно. Через проём сорванной двери задувала дождливая сырость.
– У тебя даже печки нет?
– Зачем? До самой весны кораблей не будет. Жизнь на пристани будет теплиться только при складах. Я на зиму в лавку на базаре перехожу. Ничего! Сейчас жаровню с углями принесут. А дверь пока войлоком завесят.
Злат внимательно осмотрел сломанную дверь.
– Долго возились. Пилили, чтобы не шуметь. Сразу видна опытная рука. Посмотрел, что пропало?
– Кроме ларца с бумагами ничего.
– Деньги?
– Они в большом сундуке – Касриэль любовно похлопал по крышке, – Кованый, железный. Такой сломать нелегко, тем более без шума. Да и унести трудно. Его с места даже сдвинуть нужно троих. Кроме того денег в нём немного. У хорошего менялы средства все в бумагах. Работают.
– Так они все средства твои унесли?
– Мои бумаги надёжно спрятаны в потайном месте. Где ни воры, ни, самое главное, пожар или вода их не достанут. Здесь только то, что понадобится в ближайшее время.
Внесли большую жаровню с горящими углями, проём закрыли войлоком. Сразу потеплело и стало по домашнему уютно.
– Бумаги в ларце больших денег стоят?
– Не малых, – вздохнул Касриэль, –
