– Цель. Зачем этот человек приехал сюда из Праги? Если разгадать эту загадку, то многое сразу станет ясно. Кто его друзья, кто враги. Кто ему помогал, а от кого он таился. Ведь, если этим делом заинтересовались люди из ближнего окружения хана, явно речь идёт не о простом путешественнике или торговце.
– Ты говоришь почти, как брат Адельхарт. Только от его рассказов было мало прока.
– Возможно, потому, что он не знал того, что знаем мы. Ведь он слышал только слова «из вечерних стран».
XV. Другое письмо
Немного подумав, Злат решил не ездить прямо в миссию. Слишком много глаз. Остались на дороге неподалёку, а Илгизар, спешившись, добежал до обители франков, где поймав на площади перед храмом какую-то благочестивую богомолку, попросил передать брату Адельхарту, что его друг хочет продолжить с ним вчерашнюю вечернюю беседу. В том же месте. После чего направились на постоялый двор.
На улицах не было ни души. Дождь заставил отсиживаться дома уличных торговцев. Да и обычного осеннего оживления в Сарае в этот год не было. Раньше, после того, как уходили в дальний путь последние караваны и безлюдели пристани, из степи возвращался хан. С ним на пустовавшие летом дворы возвращались эмиры и вельможи, слуги, чиновники. Многие уходили в степь с семьями, и по приезде лавки и базары сразу заполнялись женщинами, соскучившимися за время кочевья по городскому изобильному разнообразию.
Подумав про это, Злат невольно улыбнулся. Почему-то в первый день по возвращению всего этого степного царства всегда была невиданная выручка у пирожников. Просидевшие всё лето на одном варёном мясе кочевники сразу набрасывались на городские лакомства. А что можно придумать доступнее и разнообразнее пирожков? На любой вкус и карман. Тем более, когда склады летом наполнились новой мукой, а рыботорговцы избавлялись от излишков товара, который не смогли отправить с караванами в верховья? Некоторые пирожники наловчились делать совсем крошечную самсу с осетриной, которую продавали всего за один медный пул, как простую лепёшку. На серебряный даньга получалось шестнадцать штук. Злат, который никогда не носил в кошеле медных монет, обычно столько и съедал за раз.
Сейчас хан с двором перебрался далеко отсюда. В новый дворец. Мало того, со старых дворов в Сарае всю осень через заставу тянулись телеги и вьючные лошади со скарбом и слугами вслед за хозяевами, оставляющими насиженные места.
Сказал же Сулейман, что на огромном дворе эмира Сундж-Буги, где в прошлые годы на зиму ставили ещё и пару больших юрт, сейчас остался только дворник с собаками. И котом.
– Сулейман! Ты раньше в Сарае с эмиром бывал?
– Нет. Я стремянным только этим летом стал. Раньше был ловчим при собаках. Зимовал в степи.
Злат усмехнулся про себя. Вот откуда такая прыть. Привык со сворой в степи волков травить. С борзыми.
По пустым улицам понеслись вскачь, и до Сарабаева двора добрались в мановение ока. Сарай не степь, здесь только пешком нужно полдня потратить, чтобы из конца в конец дойти. А, если верхом, да без оглядки – гикнуть не успеешь.
Правда, во двор наиб сразу заезжать не стал. Поехал зачем-то осматривать окрестные кусты. В дождь занятия лучше не придумать – сразу промокли до нитки. А Сулейман несколько раз зацепился за ветки своей роскошной юбкой и едва её не порвал.
– Ты, конечно, правильно сделал, – посочувствовал наиб, – что нарядился в Диван, как на свидание с красавицей. Только теперь тебе лучше переодеться. Как на охоту. А то от этих шелков скоро одни лохмотья останутся. Это на чей же манер сейчас наряжаться стали? На китайский?
– Везут оттуда, – подтвердил Сулейман, с сожалением счищая грязь с узорчатого подола, – Говорят при дворе великого хана в Ханбалыке все так ходят.
– Втридорога, поди дерут с любителей нарядиться. Так что ты праздничное одеяние побереги для подходящего случая. Мы пока будем на этом дворе сидеть, а ты слетай переоденься. Одна нога здесь – другая там. Улицы благо пусты, обернёшься быстро. Не заплутаешь?
Сулейман обиженно фыркнул и развернул коня.
– Ты его нарочно отослал? – спросил Илгизар, когда всадник скрылся в конце дороги, – А я то думаю, чего это мы в кустах лазим попусту?
– Предосторожность никогда не бывает излишней. Парень сейчас при нас – глаза и уши Могул-Буги. А мы не знаем каким боком он в эту историю замешан. Речь ведь пойдёт о франкских делах. К которым сама Тайдула со своим братцем большой интерес имеет. Не зря эн-Номан за ними, как сыч болотный, зрит и днём и ночью. Думаю, успеем с Адельхартом потолковать. Лишь бы монах не задержался.
Адельхарт не подвёл. Не успел Злат поприветствовать неприятно удивлённого Сарабая, решившего уже, что покончил с этой злополучной историей, как во дворе послышалось фырканье лошади. Наиб заметил, что поверх монашеского одеяния Адельхарт предусмотрительно надел простой плащ, делавший его похожим на обычного кипчака.
– Буду краток, брат, – сходу отбросил всякую церемонность наиб, – ибо скоро вернётся человек, для чьих ушей наш разговор не предназначен. Я совершенно точно узнал, что человек, за сундук которого тебе обещали пятьсот иперперов, прибыл к нам из города Праги, что в Чехии. Можешь догадаться, что ему здесь было надо и кто его послал? Раньше ты ведь думал, что его прислали каталонцы.
– Это меняет дело, – кивнул Адельхарт. – Потому что посланца из тех краёв, скорее всего, интересуют волынские дела. Ты же помнишь, как восемь лет назад из-за них даже война была. С крестовым походом, – добавил, после некоторого колебания.
– Какое дело в Чехии до Волыни?
– Друг друга, враг врага, – усмехнулся монах, – В волынских делах по уши сидят Польша и Венгрия, а они чешскому королю Иоанну лютые враги.
– Наш хан их тоже не любит. Выходит этот тайный посланец прибыл с поручением найти союзника?
Монах задумался. Судя по загоревшимся глазам, в его голове возникало много неожиданных мыслей:
– Ведь это сразу многое объясняет. У тайного посланца должны быть письма для хана. Очень многие хотели бы их заполучить или хотя бы заглянуть. Или постараться, чтобы они не дошли до получателя, – добавил после недолгого молчания.
Злат молчал, не мешая монаху думать. Было заметно, что его мысль работала лихорадочно.
– Давай теперь посмотрим, кто его мог ждать в Орде. Король Иоанн – сторонник императора Людовика. Поэтому понятно почему его посланник не обратился за помощью в нашу миссию. Мы ведь, через архиепископа в Крыму подчиняемся святому престолу.
На лице Адельхарта мелькнула досада, и он в сердцах ударил ладонью по столу:
– Нет! Не годится! Понимаешь, чешскому королю, конечно, очень хочется, чтобы хан начал воевать с Венгрией, но хану это зачем? Может опять что-то затевается на Волыни? А в Праге об этом пронюхали?
– Ты вчера говорил, что польский король умер, – напомнил Злат.
– А ты меня слушать не хотел, – попрекнул монах, – теперь, вот, сам напоминаешь. Правильно напоминаешь. Потому как пока никто не может предсказать, как новый король дела завертит. Его отец с чешским Иоанном всю жизнь воевал, сам Казимир, так его зовут, в Венгрии полжизни провёл.
– Слушай, а чего они там делят без конца?
– Долго рассказывать. Да и к нам отношения не имеет. Единственное, чем можно заинтересовать хана – Волынское княжество. Чешскому королю его дела без надобности. Так что давай смотреть его друзей. Польских врагов. Раньше это была Литва. Как раз за Волынь и грызлись. Только восемь лет назад, как я рассказывал, вдруг помирились. Похоже крепко. Этот новый Казимир на дочке литовского князя женат. У Литвы первый враг Тевтонский орден. Было время он с Польшей дружбе водил, но теперь размирились, так что любовь у них с чешским Иоанном. Он ещё в былые времена с орденом на Литву ходил.
– Подожди. Что-то у меня в голове не укладывается. Орден – это же значит под папой, как я понимаю? А ты говорил, что этот чешский король на стороне императора?
Адельхарт рассмеялся. Почти весело:
– Ты бы своего друга Хайме про эти дела расспросил. Он ведь бывший тамплиер. Его орден едва не первым был среди всех лет тридцать назад. Чего теперь бывший рыцарь прячется на краю света под крылом у хана Узбека? Кто весь его орден под корень
