– Кажется начинаю понимать, куда ты клонишь.
– Мудрено и не понять. Свои московские купцы у Ивана Даниловича худы и сноровки должной не имеют. Дело, судя по всему, великое. Вот и хотят ему сурожане протянуть руку помощи. Нужно найти путь в эту полночную страну через московские земли. Самим нашим купцам это не под силу. Да и одному князю не справиться. Нужно вместе. Пусть даст нашим гостям княжие грамоты, откроет путь на Север. Поможет с проводниками, охраной. Самому что ли не надоело всё время в Торжке торчать под брюхом у Новгорода? Долю свою выколачивать.
– Дело великое задумали, – покачал головой инок.
– Дорога в эти полночные страны заповедана. Наши люди уже не раз пытались у булгарских купцов что выведать. Молчат. Или сказки рассказывают. Хотя, если бы до той богатой страны добрались, скрыть бы не удалось. Значит и сами не солоно хлебавши. Новгородцы первыми туда пробились. Немудрено, народ ушлый, торговый. Но, ведь есть же туда другая дорога? Новгородские земли прямо обочь с заволжскими князьями. А те сплошь московские данники. В Орду за ярлыками ездят.
Авахав разволновался и горячо зашептал, будто испугался чего:
– Думаешь, сейчас одни сурожане поживу почуяли? Подожди, ещё не один посланец с этим делом к московскому князю подъедет. Да, и только ли к нему? За Каму путь можно и через Нижний Новгород поискать. Через Булгар. Кто быстрее успеет. Можно и самому хану этим закамским серебром очи застить. Тем более, что мы не с пустыми руками. Понимаем государственный интерес.
Алексий задумался:
– Решать князю. Я могу ему лишь передать твои слова.
– Твоё слово тоже будет весить немало. Особенно, если ты привезёшь Наримунта. Назови место, где ты будешь нас ждать и мы доставим его туда. Не привлекая лишних глаз.
Инок растерянно повернулся к Злату:
– Человек я здесь чужой, помоги.
– На большой дороге за Булгарским кварталом есть постоялый двор Сарабая. Пора осенняя, постояльцев сейчас нет. Приезжайте туда. Лучше места не найти, позади поле.
Наиб проводил купца за ворота и вернулся в келью. Инок уже надел плащ. Видно, он успел отдать распоряжение, так как, едва они переступил порог, ему подали осёдланную лошадь.
– Теплеет, – подставил ладонь под дождик Злат, – Скоро ляжет туман. Самое время для тайных дел.
– Может нужно ещё кого взять? – опасливо поёжился Алексий, всматриваясь в непроницаемую мглу за воротами.
– Пустое, – только купчишек напугаешь, – Они и так боятся подвоха. Зря что ли меня позвали? Трясутся за товар бесценный.
– Знать бы, где они его прячут.
Наиб рассмеялся:
– Экая тайна! Ты что и вправду думаешь, что этот пленник у этих купчишек? Не ихнего поля ягода. Говоришь княжича киевский баскак захватил? В Сарае его нет. Значит быть ему негде, кроме как у наместника Крыма. В тех краях все дела под его рукой. Купчишки просто с ним в доле. Сидит твой Наримунт на дворе Исы, сына наместника. У самого то него в Сарае двора нет. Отсюда в двух шагах. Так что поехали быстрей. Нехорошо будет, коли они раньше нас явятся.
XXI. Тень птицы Гамаюн
На постоялом дворе, как и говорил Злат, сидели только Туртас с Илгизаром. Расположившись ближе к очагу, они не спеша хлебали какое-то варево. Рядом с ними на столе лежал разрезанный каравай. «Мохшинские оба,» – подумалось наибу, – пресные лепёшки не по ним. Дрожжевой хлеб подавай». Появившемуся на хлопанье двери с хозяйских покоев Сарабаю Злат сказал:
– Накрой нам в уединённой келье. Затопи там. Медку само собой, – и повернулся к друзьям, – Я к вам немного погодя присоединюсь. Мне с другом здесь пока нужно с одними людьми переговорить.
Туртас, не задавая лишних вопросов, поднялся и прихватив жбан, двинулся за Сарабаем, который освещал путь лампой. Илгизар ухватил каравай. Глазами он буквально ел монаха. Юксудыр проворно отнесла следом остальное.
– Нам пирог какой-нибудь и мёду. Сарабай! – в голосе наиба звякнуло железо, – Сейчас приедут люди. Пока я с ними буду толковать, чтобы никто сюда носа не совал. Понял?
– Как не понять.
– И вот что. Принеси сюда лампу получше. Вдруг захочется что рассмотреть.
Когда хозяин проходил мимо Алексия, тот придержал его и что-то вложил в ладонь. Сарабай сразу побежал в два раза быстрей. Не успел он внести лампу, как дверь отворилась, и на пороге появился Авахав. Он замер, внимательно осматриваясь. Сарабай заполошно замахал руками на появившуюся в проёме Юксудыр, возвращающуюся от Туртаса с Илгизаром: «Скройся, скройся!» и сам опрометью бросился в свои покои, плотно закрыв за собой дверь. Девушка тоже юркнула обратно.
Некоторое время все стояли молча. Потом купец вышел и вернулся со спутником. Злат указал им на скамью у очага:
– Вы можете поговорить здесь. А я посижу в другом углу.
Он отошёл к стене и сел, скрестив руки на груди. Ему, вдруг, захотелось, чтобы это поскорей закончилось. Захотелось выпроводить в надвигающийся туман этих скрывающихся под плащами людей, ткущих паутину из чужих судеб. Вытянуть ноги к огню, выпить мёду. И запеть песню. Долгую печальную песню про странника, уставшего скитаться в чужой стороне. Чью? Русскую, кипчакскую, ясскую? Какая разница. Лишь бы была долгой и печальной. Про странника.
Разговор был недолгим. Купец тронул за плечо своего спутника, и они вышли в дождливую тьму. Злат даже не успел рассмотреть его. Тот всё время оказывался спиной к наибу, или пламя светило ему в сзади, сгущая тень на лице. Видно было только, что он молод и статен.
Послышался топот коней. Пленника привозили под сопровождением целого маленького отряда.
– Ты доволен? Это действительно Наримунт?
Алексий кивнул:
– Я знаю его в лицо. Видел, когда был по делам в Пскове. Он приезжал туда к Александру Михайловичу.
– Тверскому?
Инок снова кивнул. Он даже не взглянул на стол с пирогами и мёдом, сразу направившись к выходу. Злат вышел за ним. Не отпускать же приезжего одного в ночь. Всю дорогу Алексий молча думал. Потом спросил:
– У кого в Сарае можно занять денег? Тысячу сумов. Без залога.
– Для человека. которого здесь никто не знает, ты слишком много хочешь. За такие деньги твой князь всё лето с Новгородом воюет. Теперь вся его добыча уйдёт в бездонный карман наместника Крыма.
– Товар того стоит.
Алексий вдруг цепко схватил наиба за руку и захрипел, как будто его душили:
– Скажи, а можно его выкрасть? Помоги! Не может же быть, что нельзя ничего сделать?
– В любом случае, этим не пристало заниматься помощнику Сарайского эмира, чьё предназначение охранять закон. Ты обращаешься не по адресу. На твоём месте я бы оставил эту мысль. Тем более сейчас, после того, как ты встречался с пленником. Подумай, что будет, если теперь с ним что-нибудь случится? Враги твоего князя сразу скажут Гедимину, что это его рук дело? Помнишь Кончаку, сестру Узбека?
Пятнадцать лет назад московский князь Юрий Данилович нежданно для всех стал зятем самого хана. Он приехал в Орду с жалобой, денег не было, дела не шли, и вдруг судьба улыбнулась. На Русь Юрий Данилович вернулся не только с молодой женой, которую срочно окрестили именем Агафья, но и с ярлыком, да ещё в сопровождении татарского баскака. Удача так вскружила голову новобрачному, что он, учинившись силён, стал задирать Тверского князя, своего давнего врага. Силёнок не хватило. Баскак в драку встревать поопасился, а сам Юрий, едва унёс ноги, оставив в руках победителя молодую жену. Её привезли в Тверь, поселили со всем почётом, но в животе и смерти один Господь волен. Померла Агафья нечаянно-негаданно. В смерти её сразу же обвинили тверского князя Михаила. Взбешённый Узбек вызвал его в Орду, где тот вскоре и принял мученическую кончину.
Намёк Алексий понял.
– Придётся мне уезжать только с рассказом.
– Боишься, что за это время пленника перекупят?
– Всяко может статься. Купец верно говорил, закамское серебро сейчас многих поманит. Ты меня обещал со старичком познакомить? Сказочником?
– Со вчерашнего дня куда-то
