– Дочка Тохты! – восхищенно прошептал Илгизар.
– Час от часу не легче, – только и смог вымолвить Злат.
Один Туртас наоборот вдруг повеселел:
– Как вспомнил, так сразу и признал. Она же на мать похожа. И от отца какие черты есть. Чего сидишь, вьюнош, рот разинув? Царского рода девка, самих Чингизхановых кровей. Беги, скорей, хватай её за задницу. Эх! Был бы я лет на двадцать помоложе! Не упустил бы птицу-счастье.
– Ты бы точно не упустил, – согласился Злат, – А Илгизару такое счастье не с руки. Как сказано в Евангелии: «Кесарю – кесарево».
– Юксудыр её уже, наверное, Кутлуг-Тимур назвал. Или мать, когда в родных лесах укрылась. Чтобы новое имя новую судьбу дало. Дочь лебедя.
– Я думал это от рода кунгратов. Вроде по каковски-то это значит лебедь.
– Это старая легенда в наших краях. Была у Солнца и царя птиц Симурга дочь. Звали её Гамаюн. Являлась она всегда в облике лебедя. Или прекрасной девицы с золотыми волосами. Потом полюбила земного богатыря и подарила ему волшебного коня и меч-кладенец. После его смерти, она навсегда осталась лебедем.
– Выходит лебедь это жена Тохты? А земной богатырь, он сам?
– Это же сказка. Хотя, сказка ложь, да в ней намёк.
– Где-то за облаками парит волшебная птицы Гамаюн, – продолжил Злат, – Счастлив тот, на кого упадёт тень её крыльев.
XXII. Долг платежом красен
– В прошлый раз ты называл птицей Гамаюн орла-стервятника, – напомнил Илгизар.
– Тогда была сказка Бахрама, сегодня – Туртаса. Один всю жизнь угадывал судьбу по положению звёзд, другой по полёту птиц. Не мудрено, что их мнения не сошлись. У каждого своя правда. Ты хочешь найти одну вечную и непреложную истину даже в сказках?
– Разве я угадывал по полёту птиц судьбу? – возразил Туртас, – Я чертил её по их полёту. И птицы меня ни разу не подвели. Вот и сейчас, – добавил он, после некоторого раздумья, – Разве не клетка с голубями привела меня сюда? Не будь её, я был бы сейчас уже в Новом Сарае. Судьба распорядилась иначе. Теперь я понял зачем.
Злат вопросительно поднял брови, но Туртас промолчал.
В дверях появилась улыбающаяся Юксудыр с румяным гусем на большом деревянном подносе. За ней, такой же довольный Сарабай нёс кувшин. Видно болтали о чём-то весёлом по дороге.
– Вы пока вечеряйте без меня. Пойду лошадок проведаю. Да и вашим нужно овса засыпать, – сказал хозяин и вышел во двор.
Злат заметил, что девушка сразу сжалась и насторожилась. Только сейчас он понял, что таращится на неё во все глаза. Понял, когда увидел такое же выражение на лице Илгизара. Они оба уставились на Юксудыр, будто увидели её впервые. Девушка заторопилась, повернулась к двери. Её остановил голос Туртаса:
– Я хорошо знал твоего отца. И мать. Двадцать лет назад.
Слова были сказаны по-кипчакски. Но, Юксудыр их поняла. Она так и замерла, не оборачиваясь к Туртасу.
– Ты тогда была совсем крохой, только-только делала первые шаги. Я узнал тебя по шраму на шее.
Девушка не шевелилась.
– Теперь тебе лучше обернуться. Потому что нужно решать, верить мне или не верить. Для этого лучше смотреть человеку в лицо.
– Ты бы всё-таки лучше сказал ей это на родном языке, – негромко посоветовал Злат.
– Незачем. Кутлуг-Тимур не знал мордовского языка. Думаю, прошёл не один год, пока он его хорошо выучил. Ты, Юксудыр, хорошо сделала, прикинувшись, что не понимаешь кипчакского. Нам ты можешь верить. Сколько угодно стой спиной и молчи, но другого выхода у тебя нет. Сейчас придёт Сарабай, и я снова заговорю с тобой на буртасском. Так будет лучше. А пока слушай. Твой отец очень много сделал для меня, я его большой должник. Твоя мать дружила с моей сестрой. Судьбе было угодно забросить меня на этот глухой постоялый двор, чтобы напомнить об этом неоплаченном долге. Я помогу тебе. У тебя ещё остались родственники, надеюсь, они признают тебя и помогут. Однако, знай! Что бы не случилось и как бы не обернулась судьба, я всегда приду тебе на помощь. Запомни моё имя. Меня зовут Туртас.
Юксудыр повернулась. В колеблющемся свете пламени блеснули её глаза. Она колебалась. Туртас встал и шагнул к ней, протягивая руки. Казалось ещё мгновение и он заключит девушку в объятия. Но, она не двинулась с места. Туртас тоже остановился. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Юксудыр осторожно взяла его руку, сильно пожала её и вышла.
– Как ловко изображала непонимающую, – не смог сдержать досады Злат, – Глазами хлопала.
– Ты просто не уделил ей должного внимания. Всё было так естественно. Простая деревенская мордовочка из глухого леса. С хвостами.
– Про каких её родственников, которые остались, ты говорил? – Илгизар, как обычно, слушал очень внимательно.
– Про тех, к которым её везли. Вряд ли она знает, кто её настоящий отец. Родственников у неё нет. Разве, что сам Узбек. Думаю, будет лучше, если она не узнает правду.
От этих слов всем как-то полегчало. Будто с плеч сняли тяжёлый груз. Чудесно воскресшая царевна снова стала сказкой, надев, как заколдованная красавица свою лягушачью шкуру.
– Может, ей лучше вернуться обратно? – тихо подумал вслух наиб.
Туртас решительно покачал головой. Видно было, что он уже думал об этом и принял решение.
– Обратного пути нет. Скорее всего её мать скрывалась и от своей родни. Там ведь все слишком хорошо знали, чья она жена. Забралась в леса за Итиль, сменила имя. Кто она знали очень немногие. Кто-то, наверное, и сейчас знает. Нашли же как-то её в лесной глуши. Значит покоя ей там не будет. Лучше пройти путь, на который она вступила, до конца.
– Что думаешь делать?
– Поговорить с девушкой. Я же не повелитель, который привык решать судьбы людей, их не спрося. Потом посмотрим.
– Я сказал, Сулейману, чтобы он ехал утром, – вспомнил Злат, – Скорее всего, он меня послушал. Сейчас ещё сидит в Сарае. Может передать с ним этот перстень Могул-Буге?
Туртас думал совсем недолго. Потом решительно мотнул головой:
– Нет! Не будем спешить. Пусть пока всё остаётся, как есть. Просто я переберусь жить сюда. Поселюсь на этом постоялом дворе. До хижины Бахрама отсюда недалеко, буду ходить кормить голубей. И буду ждать. Знаешь, что главное на соколиной охоте? Нужно выпустить птицу вовремя. Ни раньше, ни позже.
Вернулся Сарабай. Он подошёл к очагу и протянул руки к огню:
– Туман идёт с реки. К полуночи всё будет, как в молоке. Бр-р-р! Да что же это такое? Пламя еле теплиться! Эй! Дров принесите! – он сердито закрутил головой, – Тулуп тоже не принесли до сих пор?
– Я же не прямо сейчас собираюсь завалиться на лавку, – примирительно отозвался наиб, – Тем более гусь ждёт.
– Ба! – продолжал удивляться хозяин, – К нему даже не притронулись. Что на вас нашло? Вы какие-то будто не свои? Или вам, как вельможным эмирам, нужен разрезатель мяса?
Он немедленно перешёл от слов к делу, оторвав от гуся обе ноги и протянув одну Злату, другую Туртасу.
– Налетай, молодой господин! – обратился к Илгизару, – Отрывай ближе к хвосту, там пожирней. Совсем остывает уже, – добавил с осуждением.
Злат слышал, как за его спиной вошла Юксудыр и стала подкладывать поленья в огонь. На этот раз они с Илгизаром старались изо всех сил не обращать на неё внимания.
– Опять кто-то приехал, – насторожился Туртас.
– Путник, наверное припозднился на большой дороге, – беспечно отозвался Сарабай, – не успел в Сарай засветло. А сейчас тумана испугался. Вот и свернул на постоялый двор.
– Добрый человек не станет в эту пору под дождём слоняться по большой дороге, – возразил наиб.
Дверь отворилась и на пороге показался промокший Касриэль.
– Что случилось? – испугался Злат.
– А ты не знаешь? – удивился меняла, – два дня я сидел на этом постоялом дворе, да ещё не один. Ел, пил от пуза. С собой еды набрал. Ещё и за беспокойство должен остался. Что думает про меня гостеприимный хозяин?
– Ты деньги что ли привёз? – изумлению Злата не было предела, – Ночь на дворе. Дождь, туман ложится. До утра не мог подождать?
– Я ведь меняла, – наставительно произнёс Касриэль, протягивая Сарабаю увесистый кошель, – Потому люблю, чтобы с долгами был порядок. Слышал старую притчу про евреев-должников?
– Ты садись к столу, брат, – прервал
