– Вот как! – подался вперёд эмир, и Злат понял, что попал в цель.
– При чём тут какой-то меняла? – запротестовал Алибек.
– Может ты и купца не знаешь? – участливо спросил Злат, – Его зовут Авахав. Он армянин из Сугдеи.
Кажется только теперь этот заносчивый и самоуверенный петух с двумя перьями на голове понял, что имеет дело с достойным противником. Он нахмурился и надулся.
– Оказалось речь действительно идёт о торговой сделке. Только весьма необычной. Купец хотел продать монаху литовского княжича Наримунта. Откуда у купца княжич? Это не невольник, его на базаре не купишь. Да и монах его покупает не для того, чтобы он в поварне ему дрова колол. Хотя, если честно сказать, я поначалу принял этого купца за обычного мошенника, который хочет обманом выманить из монаха деньги. Дело обычное, такое часто случается. Особенно с приезжими. Видимо, такая же мысль пришла в голову и Алексию. Он потребовал сначала показать ему княжича. Выяснилось, что он знает его в лицо. Они договорились, что Наримунта привезут куда-нибудь в уединённое место, а меня попросили присутствовать при этом. Как представителя власти. Эта предосторожность показалась мне разумной и я согласился. Предложил им для встречи постоялый двор Сарабая, куда мы и отправились с монахом. А через некоторое время после их встречи, на которую действительно привезли Наримунта, прибежал этот самый купец и объявил, что княжич на обратном пути сбежал.
– Сбежал!? – снова вскочил Алибек, – Его похитили!
– Ты так искренне возмущаешься, что похоже и сам веришь во всё это. Тогда тебе, наверное, будет интересно узнать, как всё было на самом деле. Я успокоил купца, сказав, что не далее как утром беглец будет в руках стражи. Ведь он даже не знает здешнего языка. На что тот стал уговаривать меня сохранить это дело в тайне. Объехать потихоньку караулы и без лишнего шума отдать пойманного беглеца, так, чтобы никто ничего не заподозрил. Конечно, я отказался. Тогда он стал угрожать, что обвинит меня в похищении пленника. Что, как видим, и произошло. Правда он прислал вместо себя эмира. На сарабековом дворе, в последнее время разные чудеса творятся. Вот я и думаю, а может это и не купец вовсе был, а могущественный джин? Коли у него вельможные эмиры служат на посылках?
От такой дерзости Алибек только разинул рот и судорожно хватал губами воздух.
– Зачем ты его всё время задираешь!? – в отчаянии закричал эмир, – Ты что, не понимаешь, кто перед тобой? Не на базаре же с носильщиками беседуешь?
– Посмотрим, так ли он будет весел в руках палача, – прохрипел Алибек.
– Посмотрим, так ли ты будешь грозен, когда дослушаешь эту историю до конца, – в тон ему отвечал Злат. Он повернулся к эмиру, – Меня обвиняют в очень серьёзном преступлении, поэтому цена моим словам сейчас небольшая. Может послать за этим самым Алексеем и спросить его?
– Ты не хуже меня знаешь, что служителей церкви могут судить только люди митрополита. У него на это есть ханский ярлык.
– Разве я сказал судить? Просто попросить рассказать, как было дело. Если ему нечего скрывать, конечно.
Эмир задумался. Мысль явно показалась ему разумной. Злат между тем, продолжал:
– Кроме того, как было дело может рассказать сам Наримунт.
– Хочешь отправиться его ловить? – с подозрением прищурился эмир.
– Зачем ловить? Я же не зря говорил, что он долго не пробегает. Литовский княжич уже давно сидит под замком. Мне не хотелось будить его слишком рано, он ночью долго бегал по кустам, весь ободрался и устал.
– Где его схватили?
– Он пытался увести ночью с постоялого двора моего собственного коня. И смех, и грех.
У эмира вырвался вздох облегчения. Он рассмеялся и вытер рукавом испарину со лба:
– То-то я не пойму чего это ты улыбаешься? У тебя, оказывается, всё уже готово. Похоже, уважаемый Алибек, твои люди тебя обманули. Чтобы скрыть собственную оплошность. А ты, сам того не желая, обманул меня, – кийят хотел было что-то сказать, но эмир жестом удержал его, – Пустое. Служба моя такая. Приходится и ночью из постели вылезать. Давай покончим с этим делом. Злат! Бери стражу и вези сюда этого пленника.
– Обвинение с него ещё не снято! – запротестовал Алибек, – Как можно поручать ему это дело?
Эмиру такие речи пришлись не по нраву. Он поджал губы, но спорить не стал.
– Будь по твоему. Пошлю другого.
– И моих людей! – с горячностью встрял Алибек.
Услышав сопение, начинавшего раздражаться эмира, он примирительно добавил:
– Они же знают княжича в лицо.
Злат повернулся и отправился в свою каморку. Ждать. Хорошо хоть стражу не приставили. Хотя он нисколько не сомневался, что выпускать за ворота его пока не велено.
Неизвестность всегда тянется долго и мучительно. Окон в каморке не было, поэтому счёт времени было вести трудно. А выходить на улицу не хотелось. Лишний раз напрягать стражников, напоминая им, что он в немилости и опале. Поэтому, когда Злат, после долгожданного крика: «Наиба к эмиру!» вышел на двор, то от неожиданности зажмурился. Туман исчез и улица была залита ярким солнцем. Взглянув на него затворник с удивлением увидел, что оно уже склонилось за полдень. За это время до двора Сарабая можно было съездить по меньшей мере раз двадцать. Туда и обратно. Значит случилось что-то непредвиденное.
По торжествующе злобному лицу Алибека и растерянному виду эмира Злат сразу понял – это «что-то» не сулит ему ничего хорошего.
Оказалось, посланцы вернулись с пустыми руками. На постоялом дворе Наримунта не оказалось. Сотник, командовавший стражниками и битакчи посланный с ним, затравленно озираясь и явно понимая, что им не верят, рассказывали, как было дело. Сопровождавшие их кийяты уныло кивали со столь же растерянным видом.
Приехали на постоялый двор. Сразу двинулись к келье, где должен был находиться Наримунт. Злат им заранее объяснил где это, чтобы не искали и не пугали людей. Комната была закрыта изнутри на засов. Долго стучали, кричали и требовали открыть, но им никто не отвечал. Сломали дверь. А там никого!
– Из этой комнаты бесследно исчез предыдущий постоялец? – на всякий случай поинтересовался эмир.
Хотя уже и сам догадался – из той.
Сначала стражники растерялись. Потом, опомнившись перерыли весь постоялый двор и его окрестности. Лишь убедившись в бесполезности дальнейших поисков, воротились, несолоно хлебавши.
– В печке посмотрели? – насмешливо спросил сотника Злат.
– Первым делом проверил, – доложил тот, – Она была растоплена. Огонь горел.
Наверное, лицо у наиба стало таким же изумлённым и растерянным, как у эмира, потому что Алибек торжествующе произнёс:
– Похоже единственного, кто мог за тебя замолвить словечко, унесли джинны. Расскажешь нам про джиннов?
– Ты так пренебрежительно говоришь о джиннах, сын Исатая, как будто не веришь в их существование, – раздался позади Злата негромкий насмешливый голос, – А ведь о них сказано в Коране.
В дверях, опершись на посох, стоял сам шейх Ала-эд Дин эн-Номан ибн Даулетшах. Никто даже не заметил, как он вошёл.
Эмир мгновенно вскочил, будто получив пинка, и склонился в почтительном поклоне. Шутка ли? Сам Узбек во время своего пребывания в Сарае, исправно каждую неделю почтительно навещает старого шейха. Смиренно выстаивая во дворе и ожидая приглашения.
– До меня дошла весть, что верного слугу хана Узбека Хрисанфа ибн Мисаила несправедливо обвиняют в каком-то тяжком преступлении?
– Об этом даже речь не шла, – поспешно заверил эмир, – Обычная жалоба. Очень запутанное дело. Людям несведущим и незнакомым с искусством расследований, часто мерещиться злой умысел там, где его нет.
– Когда я проходил ворота, там какой-то человек кричал, чтобы его пропустили к эмиру. Видно, чужеземец, потому что его слова переводит толмач. Его пытались схватить какие-то люди, но стража вступилась. Краем уха я расслышал,
