А тут король вроде как удумал что-то. Непорядок. Один из обозов они подорвали с помощью хитрой пули, набитой пороховой мякотью. Прилетит такой гостинец в бочонок с порохом, и привет. От того каравана живых, почитай, не осталось. Но и виновников не искали, посчитав, что те уже наказаны за беспечность и вознеслись на небеса или провалились в ад.
Но вот так, чтобы не вызвать подозрений, все обозы не уничтожить. Станет известно о причастности противной стороны, глядишь, ситуация еще и обострится. А вот если случайно рванет главный пороховой погреб, тут уж дело иное. Непредвиденность, беспечность, но не диверсия.
Склад находился на краю лагеря, который за все это время ни лешаки, ни воевода ни разу не беспокоили. Острожский не хотел лишний раз злить противника. Редькин предпочел дать расслабиться, чтобы иметь возможность укусить особенно больно. Так что никаких опасений при несении службы ни у кого уже давно не было.
Потому и стоит один караульный, пока двое других беззастенчиво дрыхнут в сторонке. Случись появиться начальству, всегда можно будет сказать, что делали обход. Фонарь горит лишь у входа, а вокруг непроглядная темень. Караульным это на руку. Да только не станет никто проверять службу. Капралы да хорунжие тоже расслабились безмерно.
На двери замок. Несложный. Просто здоровый, какие вешают на амбары. Вскрыть такой труд невелик, коли знаком с тем, как он работает. Зато сковырнуть враз не получится. Ну да оно и понятно. Много ли народу знакомо с механикой? То-то и оно. А вот молотом там, топором или ломом приложиться куда проще, и ума особо не требует. Оттого и такие героические размеры, с толстой дужкой и массивными петлями.
Подумав об этом, Агап ухмыльнулся и сунул в скважину заранее приготовленную отмычку. Лешаки, конечно, и кувалдой могут. Но предпочитают все же использовать голову. И учат их самым разным премудростям. Потому как они лучшие из лучших и должны уметь далеко не только стрелять, взрывать, колоть и резать.
Есть! Замок сдался так быстро, словно его вскрыли родным ключом. Агап скользнул внутрь и тут же погрузился в кромешную тьму. Достал из внутреннего кармана небольшой карбидный фонарик и на ощупь провернул вентиль подачи воды. Обождал немного и, нервно сглотнув, крутнул колесико кресала. Пороху-то вокруг сколько! Раз. Другой. Ага. За стеклом заплясал язычок пламени, свет которого многократно усилился за счет зеркального отражателя. Работа одной из замятлинских мастерских.
Подсвечивая себе, протиснулся по узкому проходу между штабелями бочек, пробираясь как можно глубже. Нужно исключить любую возможность обнаружения закладки. Вот тут будет хорошо. Извлек из другого кармана адскую машинку с фунтом пороха. Этого вполне достанет, чтобы разрушить тонкую стенку бочонка и добраться до находящегося внутри зелья. Одна-единственная искра, и погреб разнесет в клочья. Хм. А с ним в довесок, пожалуй, и множество народу.
Раздавил ампулу с кислотой. Все. Химический взрыватель запущен. Теперь взрыв – дело нескольких часов. К сожалению, точно высчитать время не получается. По-разному происходит. Просунул сверток в щель между бочонками. Убедился, что его никто не приметит. Пора уходить.
Замок встал на свое место столь же быстро, как и покинул его. Правда, при этом не обошлось без легкого стука. Как, впрочем, и при вскрытии. Да и дверь легонько так скрипнула. Но… Не до того сейчас караульному. Он девице помогает выкупиться из неволи.
На самом деле она уж давно заработала на несколько выкупов. Еще и жениха себе сыщет, и клин земли от воеводы получит. Если пожелает. Но скорее всего поставит придорожную корчму. Все же это ей знакомо куда лучше.
– Ну что? – встретил тихим вопросом вернувшегося к укрытию Агапа Добрыня.
Редькин не видел надобности гонять всякий раз полный десяток. Нет, если там прихватить фуражиров и увести обоз к Острожскому, то вопрос другой. Угу, пробавлялись они и таким. Земли-то вокруг не вражьи. А потому и фураж для армии никто не реквизирует, а честь по чести выкупают за серебро. Ну а кто откажется часть прокорма для своего войска обеспечить за счет противника? Вот и выходит, что теряет тут только королевская казна.
Но когда речь шла о заданиях, где нужно тишком да бочком, то отправлялись лишь небольшие группы из двух пар. А сейчас в лагерь пробрались только Агап с Добрыней, обряженные в синие мундиры выбранецких пехотинцев[21]. Обнаружат их прусаки, в чьем расположении они и лазали, так и не поймут, что перед ними не русины, а русские.
– Все сделал как надо, Добрыня. Даже не сомневайся, – выдохнул Агап.
– Вот и ладно. Уходим, – все так же шепотом распорядился Добрыня.
– А как же Алеся? – кивнул парень в сторону темного угла, откуда все еще доносились пыхтение и всхлипы.
Видно, прижимистый прусак решил за полцены получить весь возможный максимум, на какой был способен.
– Да что с ней станется? Дело-то привычное, – махнул рукой Добрыня.
Угу. Для него она кто? Продажная девка. Он, конечно, почитает ее боевым товарищем и встанет на ее защиту, оторвав голову любому. Потому что лешаки своих не бросают. Но не быть ей в его глазах честной девицей – только девкой.
С другой стороны, она ведь к Добрыне приходила не за плату, а потому что приглянулся. И эта мысль явственно читалась на молодом лице. Иное дело, что в ночи это выражение не особо разглядишь. А потому и мозги ему никто вкручивать не стал. Старший товарищ лишь легонько толкнул в плечо, придавая нужное направление.
Елизар и Кирилл поджидали их у опушки леса, начинавшегося уже в полутора сотнях шагов от крайних палаток. Они пристроились как раз между двумя кострами охранения. Не так близко друг от дружки, но если кто пройдет, то караул непременно приметит незваных гостей. Поэтому пришлось все это расстояние проделать ползком. Ну да им не привыкать.
– Управились? – спросил Киря.
– Как водится, – кивнул Добрыня.
– А Алеся там как?
– Развлекается, – хохотнул здоровяк.
– И-эх. Огонь-девка! Жаль, уходить надо.
При этих словах Агап насупился и вперил в товарища огорченно-злой взгляд. Вроде и прав. Тут, похоже, ее весь десяток перепробовал. Да и кроме нее у него были иные бабы. А как вдовушки – так еще и пожарче будут. Но вот… Да бог весть, сам не знает, что на него нашло. Но отчего-то гложет за Алесю обида, и хочется за нее вступиться.
В лесу ползать уже не стали. Пошли в рост. Но все одно всячески скрывали свое присутствие. Здешние вояки вовсе не дураки и для вящего спокойствия выставляют секреты. Другой вопрос, что лешаки их уж
