В туночь мерзкое имя «Ротмар» шепталось без умолку.
В то утро Норгала вынимали из петли.
В тот день было пролито слишком много слез. И все молчали.
Порой Лису казалось, что именно тогда Норгал сошел с ума. Потому что больше он уже не мог остановиться и уже не мог чувствовать себя виноватым.
А герцог продолжил:
– Ты действительно думаешь, что я могу кого-то удержать рядом с собой? Пытался, много раз. Ничего не выходило, – он усмехнулся, – представляешь, даже кот от меня ушел. И ведь это самое противное. Здоровенный такой. Красивый. Со светящимися ушами. Я его обожал. Я им стражу свою запугивал… Младших самых. А он, скотина, взял и ушел. Вместе с братом…
– Своим?
– Что? Нет… нет у кота брата. Он с моим ушел. И с женой.
– А жена-то хоть чья? – откровенно смеялся Лис.
– Да иди ты.
– А что. Жаль кота. Ни жены, ни брата. Ты бы сам так пожить попробовал.
* * *К моменту, когда Натан и квартирмейстер вернулись в гостиную, служанка Батисты уже вовсю бегала вокруг Авики, выполняя поручения хозяйки и ее дочери. «Здесь платье подтянуть, там пояс закрепить, волосы немного завить, шляпку поправить, перчатки надеть, зонтик в руку дать…» Казалось, улучшениям не будет конца. И надо признаться, что трое мужчин смотрели на это с небольшой издевкой. «Пусть издеваются, – думала Ави, – лучше так, чем увидят женщину».
Но странно устроен человек – казалось, что увидеть в юнге, с которым они провели столько времени рядом, женщину, они теперь просто не способны. Невнимательность? Излишняя самоуверенность? Страх ошибиться или страх признать свою ошибку? Или закоренелость взглядов? Черное не может быть белым и точка. Любой вариант ей подходил, а то что издеваются, так хорошо, она бы тоже над братом подтрунивала, надень Ласевер женское платье.
– Покрутись, милый, – с удовольствием произнесла Батиста, едва не хлопая в ладоши. Женщину это явно восхищало. Странная она. – Просто куколка! Такой и ведьму обмануть можно! А в городе так точно никто и не поймет!
– Пройдись, – послышался голос Натана.
Она прошлась. Несколько раз из одного угла в другой. На всякий случай, сделав мужской шаг. Услышав твердое «да прадед из фамильного склепа бы вышел от такого ужаса», шаг изменила. И меняла его каждый раз, как только слышала ехидное замечание от капитана. А тот не отступал. Он снова и снова замечал изъяны, будто искал их специально. Говорил, ухмылялся, подтрунивал.
– Ты ходишь как обезьяна!
Другой шаг.
– Надо было Хаса переодевать, ты вообще ничего не можешь.
Выпрямиться, грудь вперед.
– Да на тебя без слез не взглянешь.
Откинуть назад волосы.
– Ужасно!
Поиграть с положением зонта.
– Да кому ты вообще понравиться можешь?!
Улыбнуться самой очаровательной улыбкой и с интересом посмотреть на герцога. Как та дочь лорда…
Посмотрела. Улыбнулась. И только тогда поняла, что натворила.
Через минуту, через час, да даже через год – она никогда не узнает, что произошло в этот момент. Говорил только Натан, и чем больше она старалась угодить, тем больше он сопротивлялся. Эти несколько минут, пока шла их крохотная битва, все вокруг молчали. А теперь замолчал и герцог. И неподдельный ужас читался в его глазах. Всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы заметить. «Глупая, глупая, глупая! Кому пыталась доказать? А главное, что? Голову точно ушибла где-то или перемерзла в купели. По-другому это объяснить просто невозможно! А он куда лез?! Что ему-то надо?!».
– Не делай так больше, – слишком спокойно произнес капитан, – ты все-таки не женщина.
– Я это… старался не сплоховать. А то вдруг узнают. Меня же повесят на первом суку! Или что там с ними… с нами… в общем, получилось? Сойдет?
Она переводила взгляд от герцога к квартирмейстеру и обратно. Первый просто кивнул в знак согласия. Второй же… Его поведение тоже показалось странным: весь напрягся, покраснел. Едва заметно, но Авика стояла рядом, и ей не составило труда это увидеть. Хотя именно Лис первым заговорил, разбивая молчание:
– Кто с ним пойдет? Капитана видели в городе. Я с таким лицом еще больше внимания привлеку. Ворон народ распугает. Остается Снежок или Хас. Так кто?
– Думаю, я, – тяжело выдохнул бывший священник и со скрипом поднялся с мягкого кресла. – Мадам, – обратился он к Батисте, подав руку, – а не прогуляться ли нам с вами по городу. И не показать ли вашей…
– Племяннице, – подхватила Батиста. – Вашей дочери от последнего брака.
– Не показать ли нам вашей племяннице, дочери моей жены, пусть покоиться она с миром, я надеюсь, местные достопримечательности. Идем же. Натан, ты не против.
– Я только за. К тому же я хотел этот день посвятить одной прекрасной особе. Хотя бы его часть.
Без всяких уточнений понятно, что герцог говорит о дочери лорда Ратуса. И это сильно не понравилось Авике. Но что она может сделать? Тем более в своем положении. Нет, у нее другие цели, другие задачи. А если вдруг Натан Виару настолько заинтересуется этой особой, что решит завершить свой путь в Фаверхейме… вот тогда она начнет действовать!
Хас быстро схватил Авику под руку и чинно прошествовал к выходу. Девушка подозревала, что Натан в этот самый момент внимательно за ней наблюдает. Хотя она и не догадывалась, что в это же время за капитаном внимательно смотрит Лис, а сам капитан старается убедить себя в нормальности всего происходящего. По крайней мере, озвучить свои мысли, хоть кому-нибудь он точно не мог. Не мог же он сказать своему квартирмейстеру, что нахлынувшие воспоминания вовсе не были абстрактными? Что вот уже час, сидя здесь, он заново чувствует все, что было у русалок.
Глава 15. А были ли ведуньи?
После первой ночи праздника Фаверхейм замер. Утренние улицы города были настолько пустынными, что прибудь команда на лодке в такое время, могли бы решить, что местных жителей скосила чума или что похуже. По дороге встречались только редкие стражники Фаверхейма, которые мучились от похмелья, головной боли и яркого света.
Как рассказала Батиста, важно идя под руку с Хасом, праздник весны считается здесь главным и отмечается всеми жителями от грудных детей до разваливающихся стариков. Считается, что в эти три дня
