«Золотое кольцо» поднималось прямо вверх, качаясь и содрогаясь от взрывов. Языки пламени с ревом проносились мимо крыла и корпуса. Кзанол-Гринберг потерял сознание. Кзанол только-только стал приходить в себя. Корабль еще не был поврежден. Уж точно ему не мог повредить жар от горения. Нижняя часть обшивки была рассчитана на то, чтобы неделями противостоять ядерному нагреву.
Но из-под контроля вышел пилот. В тот момент, когда ударила взрывная волна, его рефлексы взяли верх и разум освободился. Впервые за эти недели пилот стал хозяином самому себе – и принял решение. Он выключил подачу топлива. Двигатель, возможно, уже не удастся запустить снова. В ярости Кзанол приказал пилоту умереть, и он умер, но было поздно. Корабль, лишенный энергии, дернулся и рухнул в огненный вихрь.
Кзанол-Гринберг смачно выругался на древнем английском. Под ним уходила к горизонту пламенная стена в мили высотой. Корабль не опрокинулся: гироскопы, видимо, еще работали.
Удары снизу постепенно ослабли, когда пожар утих. Корабль начал падать.
Неохотно, сделав над собой усилие, Лью отвел глаза от экрана и тряхнул головой. Потом включил радио.
– Всем кораблям, – сказал он. – Идем к Плутону на полном ходу. Фейерверк посмотрим по дороге. Тартов, рассчитай нам курс, чтобы сесть на утренней стороне того, что осталось от Полумесяца Котта. Хекстер, ты в последнее время не делал ничего полезного. Найди мазером Цереру, чтобы я мог проинформировать ее, как идут дела. Комментарии?
– Это Тартов. Лью, ради всего святого! Планета в огне! Как мы сядем?
– Нам еще лететь четыре миллиона миль. Пока доберемся, огонь должен погаснуть. Ну хорошо, выведи нас на орбиту, но посадку все равно запрограммируй.
– Думаю, надо оставить один корабль на орбите. На всякий случай.
– Хорошо, Мэйб. Мы бросим жребий, кому остаться. Еще комментарии?
Трое мужчин и женщина нажали кнопки, которые впрыснули в термоядерные трубки сначала газообразный уран, потом водород. Нарастающий ураган нейтронов вызвал расщепление, которое вызвало нагрев, который вызвал термоядерную реакцию. Появились четыре голубоватые звезды – очень длинные и очень тонкие. Яркими концами звезды были обращены к Плутону. Они начали движение.
– Вот так-то лучше, – устало сказал Мэсни. – Думаешь, телепатический усилитель вообще существовал?
– Я уверен, что он и сейчас существует. И дело еще не закончено. – Люк с обеспокоенным видом разминал пальцы.
На экране перед ним показался Плутон. Пожар имел вид прямой линии, ползущей с запада на восток.
– Ллойд, как считаешь, почему я надеялся, что Пояс не обгонит нас у Плутона? Почему мы вообще за ними последовали? Этот усилитель – новое оружие! Если Пояс разберет его и сделает вариант, который смогут использовать люди, мы увидим наихудшую и самую незыблемую диктатуру в истории. Она может вообще никогда не закончиться.
Обрисованное Люком будущее Мэсни, судя по выражению лица, нашел весьма зловещим. Но затем ухмыльнулся:
– Они не смогут сесть. Все в порядке, Люк. Пожар не даст им спуститься к шлему.
– Там, где опустился свадебный корабль, огонь уже не горит.
Мэсни посмотрел на экран:
– Да, это так. А Плутон еще взрывоопасен?
– Не знаю. Могут оставаться карманы несгоревшего вещества. Но спуститься, в принципе, можно. Надо высадиться на дневной стороне, где нет водорода, и сделать это быстро, чтобы не прожечь слой азота. Из-за утечки тепла сквозь корпус они, разумеется, погрузятся в этот слой, так что им потом придется прокапывать себе путь наружу. Но это все мелочи. В расчет идет только водород. Если обойти его, пожар, скорее всего, не начнется. Так вот, как только угаснет пожар, они почти наверняка спустятся за усилителем. Нам придется уничтожить его прежде. Или после.
– Погляди, – сказал Ллойд.
Четыре яркие точки образовали на экране группу. За считаные секунды они выросли в линии милю длиной, нацеленные в одном и том же направлении.
– У нас есть немного времени, – заметил Мэсни. – Они в миллионах миль от Плутона.
– Недостаточно далеко. – Потянувшись, Люк включил межкорабельную связь. – Вызываю «Хайнлайн». Андерсон, флот Пояса только что направился к Плутону с расстояния четыре миллиона миль. Сколько это займет?
– Они стартовали с нулевой скоростью?
– Почти.
– Посмотрим… ммм… Примерно пять часов десять минут. Не меньше, а может, и больше, в зависимости от их страха перед огнем.
– А сколько для нас?
– В данный момент пятьдесят девять часов.
– Благодарю, Андерсон. – Люк выключил радио.
Странно, что Курилка сидел там, не произнеся ни слова. В последнее время он мало говорил.
Люк вздрогнул, осознав, что мысли Курилки должны были течь в том же направлении. После того как инопланетяне выбыли из игры, вопрос свелся к тому, кто завладеет шлемом: Пояс или Земля? А Курилка не склонен доверять Земле.
Ларри Гринберг открыл глаза и увидел тьму. Было холодно.
– Освещение не работает, – сказал голос в его сознании.
– Мы разбились?
– Именно. Не представляю, почему мы еще живы. Вставай.
Ларри Гринберг встал и двинулся по проходу между пассажирскими креслами. Мышцы ныли от ушибов, но действовали, казалось, сами по себе. Он приблизился к креслу пилота, вытащил из него труп и уселся сам. Руки машинально пристегнули его, потом сложились на коленях. Так он и сидел. Кзанол стоял рядом, почти вне поля зрения.
– Удобно?
– Не совсем, – признался Ларри. – Не можешь ли оставить одну руку свободной, чтобы курить?
– Конечно.
Ларри обнаружил, что левая рука снова ему подчиняется. Но он все еще не мог двигать глазами, только моргать. Он достал сигарету и зажег ее на ощупь. Подумал: «Хорошо, что я из тех, кто умеет бриться без зеркала».
– Какое это имеет отношение к чему-либо? – спросил Кзанол.
– Это означает, что я не теряю координацию, не пользуясь зрением.
Кзанол стоял, рассматривая его, – какая-то расплывчатая масса, видимая только краем глаза. Понятно, чего он хочет. Но он этого не сделает, не спросит.
Интересно узнать, как выглядит Кзанол.
Разумеется, он выглядит как тринт. Ларри помнил, как был Кзанолом-Гринбергом, и тогда
