Голос тринта звучал холодно.
– Ты раздумываешь над моей клятвой?
– Над клятвами. Да, раз уж ты об этом упомянул.
– Ты больше не можешь утверждать, что являешься тринтом в человеческом теле. Ты не то существо, которому я дал клятву.
– Клятвы.
– Я все еще хочу, чтобы ты помог мне управлять Землей.
Ларри без труда понимал все интонации сверхречи, а Кзанол, разумеется, теперь мог читать в его сознании.
– Но ты будешь управлять мной, – сказал Ларри.
– Да, разумеется.
Ларри поднял сигарету и указательным пальцем постучал по ней. Пепел, словно туман, медленно поплыл и исчез из поля зрения.
– Я должен тебе кое-что сказать, – произнес он.
– Будь краток. У меня мало времени; предстоит поиск.
– Я больше не думаю, что ты должен владеть Землей. Я остановлю тебя, если смогу.
Пищевые усики Кзанола вытворяли что-то непонятное. Ларри не мог разглядеть, что именно.
– Ты стал думать, как раб. Не птавв, а раб. У тебя нет разумной причины предупреждать меня.
– Это уже моя проблема.
– Хватит. НЕ ДВИГАЙСЯ ДО МОЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ.
Приказ был отдан презрительным тоном. Темное пятно, бывшее Кзанолом, сдвинулось и исчезло.
Оставшись один в пилотской рубке, Ларри прислушивался к лязгу, скрипу и мысленным проклятиям, означавшим, что Кзанол что-то ищет. Он услышал, как тринт резко приказал пилоту ожить и немедленно показать, где он спрятал этот поганый портативный радар… Приказ – сущий взрыв разочарования – прервался. Как и доносившиеся звуки.
Вскоре Ларри услышал, как с гудением закрылся шлюзовой люк.
Служащий был посредником. Его работа состояла в присваивании приоритетов сообщениям для далекого космоса, как отправляемым, так и принимаемым. В три часа утра он ответил на звонок с внешнего телефона.
– Привет, это станция мазерной связи АРМ, – произнес он сонно.
Ночь выдалась скучной. Теперь же она перестала быть таковой. Невысокая брюнетка, глядевшая с экрана, была поразительно красива, особенно в восприятии человека, неожиданно увидевшего ее в самый глухой час.
– Привет. У меня есть сообщение для Лукаса Гарнера. Думаю, он на пути к Нептуну.
– Лукас Гарнер? Какого… Я хочу сказать, какого рода сообщение?
– Скажите, что мой муж снова стал нормален и ему следует это принять во внимание. Это очень важно.
– А кто ваш муж?
– Ларри Гринберг. Г-р-и…
– Да, я знаю. Но он же сейчас за Нептуном. Может, Гарнер уже знает о Гринберге все то же, что и вы?
– Нет, если он не телепат.
– О!
Для служащего это было непростое решение. Мазерные сообщения обходились в цену урана, и не столько из-за требуемой энергии и износа сверхточного оборудования, сколько из-за трудности наведения на цель. Но только Гарнер мог решить, насколько важно для него ненадежное «предчувствие». Служащий рискнул и отправил сообщение.
Пожар начал стихать. Бо́льшая часть несгоревшего водорода была сдута еще до прихода огня, пока он не собрался в облачную массу на стороне Плутона, противоположной месту посадки «Золотого кольца». Вокруг этого скопища облаков бушевал ураган устрашающих размеров. Ледяной дождь сыпался с небес огромными чечевицеобразными каплями, с шипением уходившими в азотный снег. Вышележащие слои исчезли, испарились; газы разбавляли водород, все еще сочившийся наружу. Вдоль края водород урывками вспыхивал вместе с галогенами и даже с азотом, образуя аммиак, но снаружи огромного круга пожар в основном затух. Относительно небольшие, изолированные очаги медленно выедали путь к новому центру. «Горячий» водяной лед продолжал падать. Выпарив весь азот, он возьмется за кислород. И тогда пожар возобновится.
В центре урагана лед возвышался скалой, подобной крутым холмам в аризонской долине Монументов[48], но грандиозных размеров. На ее плоской вершине даже галогены еще оставались в замерзшем виде, тысячи квадратных миль фторного льда в почти полном вакууме. Силы Кориолиса пока еще сдерживали пылающий ветер.
На другой стороне мира Кзанол вышел наружу из «Золотого кольца».
Один раз он обернулся. Свадебный корабль лежал на днище. Посадочные опоры остались втянутыми, в зоне конуса выхлопа образовался широкий гладкий кратер. Даже после отключения подачи топлива нагретый до звездных температур водород какое-то время еще вытекал из термоядерной трубки. Фюзеляж был хотя и погнут, но цел. Передние крылья оторвались и теперь, поломанные, свисали из своих гнезд. Один конец главного треугольного крыла загнулся вверх, коснувшись твердого как камень льда.
Корабль был обречен, бесполезен. Кзанол пошел дальше.
Скафандр тринтов представлял собой изумительный набор инструментов. Никаких изменений в него не вносилось уже за столетия до времен Кзанола, поскольку конструкция давно была безупречной, не считая непредвиденного недостатка в аварийной системе, а наивные тринты так и не достигли того уровня изощренности, который включает понятие морального износа. Температура внутри скафандра была идеальной, даже теплее, чем в корабле.
Но скафандр никак не мог повлиять на воображение его носителя. По мере того как корабль исчезал позади, Кзанол все явственнее ощущал внешнюю стужу. Здесь испарились покровы азотного и кислородного снега в мили толщиной, оставив пузырчатую вечную мерзлоту, в свете его фонаря казавшуюся темно-зеленой. Был и туман, не плотный, но очень протяженный, единым облаком простиравшийся вокруг половины мира. Туман суживал его вселенную до округлого пятна пузырчатого льда.
Двигаясь большими легкими прыжками, Кзанол за сорок минут достиг начала склона Полумесяца, в шести милях от корабля. Полумесяц теперь представлял собой несколько выступающий вал мерзлоты, в рубцах и ямах от прошедшего по нему пожара. Портативный радар Кзанола, позаимствованный на складе «Золотого кольца», показывал цель прямо впереди, почти на пределе радиуса действия. Примерно в миле отсюда и почти на тысячу футов в глубине льда.
Кзанол двинулся вверх по склону.
– У нас кончились стрелы, – мрачно произнес человек в корабле номер
