– Да он и так смертник, – проворчал Цезарь. – Дайте мужику кайфануть в последний раз!
А вот Роувен разделял мнение Амиара:
– Не думаю, что со стороны Родерика это гордая попытка умереть на своих двоих, а не сгнить в постели, хотя все возможно.
– Что еще это может быть?
– Увидите. Но даже если я ошибся и он хочет красивой смерти, подходящей вампирьему лорду… он имеет на это право. Нам он уже помог.
Это было подмечено верно: Родерик напал на Илоизу так неожиданно, что она не успела расправиться с заложниками. Теперь Коррадо и другие целители поспешно отнимали у них оружие и делали уколы. Амиар же продолжал наблюдать за битвой.
Оба были в отчаянии, но лишь один из них знал, что значит поверить в свою неизбежную смерть, а потом получить тонкий лучик надежды. Это, похоже, и помогло ему. Родерик рванулся изо всех сил, подминая зомби под себя, навалился на нее, и крик Илоизы последний раз прозвучал в зале – а потом все было кончено.
Амиар отвернулся, не желая видеть то, что произойдет дальше. Его догадки подтвердились: Родерик не спешил отходить от тела.
– Он что?.. – шокированно начал Цезарь и не смог продолжить.
Но Амиар и так понял, что его поразило.
– Да.
– Но он же вампир!
– Это ничего не меняет, правила одни для всех.
– Он живорожденный, разве это не позор для них?
– Не знаю, я не настолько в теме. Но порой желание жить значит больше, чем любой позор. Недавними заложниками занялись целители. Пациентов выводили из зала, провожая обратно в палаты, и скоро лишь немногие остались рядом с Родериком – и тем, что было когда-то королевой зомби.
Вот тогда недавний вампир поднялся на ноги. Он почти не изменился – по крайней мере, не так, как изменился бы на его месте человек. Его кожа и без того была бледной, волосы – черными, а глаза – красными. Просто раньше он прятал это под артефактами, а теперь получил способность перевоплощаться в человека усилием воли.
Как и многие другие способности.
– Так кто же ты теперь? – полюбопытствовал Роувен. – Наполовину вампир, наполовину – король зомби?
– Нет, – возразил Родерик. – Это так не работает. Я стал тем, кем и должен был стать, переняв эту силу. Подозреваю, Илоиза когда-то обрела свои способности точно так же.
– Даже проще, – заметил Цезарь, приблизившись к ним. – Она просто подобрала объедки охотников, а ты свою силу получил в честном бою.
– Ну и как оно? – спросил Амиар. – Как ты себя чувствуешь?
– Я здоров, если ты об этом.
– Я не об этом.
Он тоже не сомневался, что болезнь, созданная Сообществом, отступит перед силой короля зомби. Пожалуй, он был единственным существом, не подвластным ей!
Но ради этого исцеления Родерик отказался от всего, начиная со своей собственной природы. Да, между вампирами и зомби много общего. Но ведь и различий хватает!
Амиар бросил на него испытующий взгляд:
– Как думаешь, ты сможешь жить с этим? Жить таким?
– Пока не знаю, я, если честно, еще не до конца понял, что случилось… Нужно время. Но в этой войне важно совсем другое, – указал Родерик. – Я снова здоров, и я в строю. Так что, если вам нужна моя помощь, я к вашим услугам.
* * *Это был сложный сценарий, отлично проработанный, не гениальный, но точно талантливый. Если бы все было как в дешевой комнате страха, где одни и те же фанерные монстры выскакивают из укрытий в одно и то же время, она бы заметила это сразу. Однако в клинике все было организовано гораздо сложнее, и Дане потребовалось прожить здесь много дней и избавиться от паники, прежде чем она заметила подвох.
Зато когда она его все-таки заметила, долго сомневаться ей не пришлось. Сознание, открытое всем странностям этого места, легко подмечало новые детали. У каждого пациента и санитара здесь была роль, четкая модель поведения, которую он повторял изо дня в день. Появиться в общем зале, постоять у стены, утащить кого-нибудь в процедурную. Они вели себя именно так, как ведут живые люди, но разница была лишь в том, что живые люди каждый день делают хоть что-то новое, даже привычные действия они повторяют иначе. А обитатели клиники напоминали Дане цирковых лошадок, которые привыкли ходить по кругу.
Она не бралась сказать, когда именно обнаружила это. Ей сейчас приходилось нелегко: Аурика накачивала ее лекарствами, и лишь надпись на руке, болезненная и воспаленная, служила якорем, не позволяющим упустить драгоценные воспоминания. Но если своим разумом Дана хоть как-то управляла, то телу приходилось сложнее. Она уже не могла гулять по саду, большую часть дня она проводила в общих залах, наблюдая за пациентами. Вот тогда она и увидела, что они всегда оказываются на одних и тех же местах.
Она знала, что Аурика колдует, но не представляла, что находится внутри настолько сложного заклинания. Это могло означать лишь одно: они сейчас не во внешнем мире. Потому что даже глава Сообщества не решилась бы на такую наглость! Не из уважения к законам, конечно, просто Аурика должна была понимать: по магической энергии, которую требует такое заклинание, их наверняка найдут.
Но если это не настоящий мир, то что же тогда? Дана не видела вокруг себя ни одного признака кластера. Здесь было электричество, санитары смотрели телевизор, а главное, в небе сияло солнце! В кластерных мирах не бывает солнца. Дана слышала, что самым могущественным магам удавалось воспроизвести в искусственном небе образы луны и звезд. Но солнце, сияющее, дарящее тепло… нет, это за гранью!
Был момент, когда она решила, что ей все это снится, однако тут снова помог порез на руке. Боль была настоящей, кровь – тоже. Разве во сне бывает так больно? Да и потом, во сне была бы только она, а Дана не сомневалась, что Аурика здесь, это не затаенный страх из ее подсознания.
Человек теней тоже был настоящим – насколько настоящим вообще может быть призрак. Он был в этом мире! Дана иногда
