Возможно, если бы Хель захотела, она бы и вовсе уничтожила половину ее заклинаний. Но она позволила Хионии сражаться, потому что это ее забавляло.
А вот Хиония чувствовала нарастающее отчаяние. Она не могла сбежать – и не могла даже близко подойти к Хель! Она была изранена, утомлена, а чудовище все так же безмятежно улыбалось. Неужели это конец? Никто ведь не придет…
Никто не может прийти. Она ушла добровольно, и ее не ищут. Но оно и к лучшему: Хиония не простила бы себя ни в этом мире, ни в ином, если бы из-за ее беспечной самоуверенности умер кто-то еще. Она попалась в ловушку Хель, и она должна была заплатить за это.
Асфодельские равнины теперь едва узнавались. Да не было уже никаких равнин! Все вокруг скрылось под противоестественным, опасным лесом, сплошными зарослями, в которых не было места ничему живому. То, что создала Хель, не было порождением красоты. Оно было острым, обманчивым, ядовитым, эти деревья, кусты и травы словно ненавидели саму жизнь и уничтожали ее в любом проявлении.
Колдунья чувствовала, что и это еще не все. Корни деревьев проникли глубоко в почву Асфодельских равнин, разрослись там, добрались до самого основания кластера. Вряд ли это было случайностью: магический лес, созданный ради одной охоты, не нуждался в такой сложной корневой системе. Нет, Хель определенно задумала нечто грандиозное!
Словно догадавшись о ее мыслях, чудовище заявило:
– Ты ведь понимаешь, какая тебе выпала честь? Или ты еще не сообразила?
– Что ты делаешь? – спросила Хиония. Говорить сейчас было сложно, она задыхалась от усталости.
– Готовлю тебе могилу, разумеется. Поздравляю! Ты умрешь вместе с Асфодельскими равнинами. Кто еще может похвастаться такой честью? Не благодари!
Вот теперь назначение корней стало понятным Хионии – и ужасало ее. Чудовище готовилось разорвать саму материю кластерного мира. Это было не нужно и требовало огромных усилий, но они, видимо, и привлекали Хель. Она словно стремилась доказать всем, – и своему семейству, и Огненному королю, – что она может, она способна.
Асфодельские равнины были не самым большим и сложным кластером, но это все равно целый мир! Разрушить его – все равно что снести здание голыми руками. Это будет катастрофа, которую невозможно пропустить. Помимо потери самого мира, магам придется справляться с последствиями: неизвестно, куда упадут обломки, заметят ли что-то люди, не связанные с магией. Насколько было известно Хионии, Асфодельские равнины располагались над глухими лесами, поэтому случайных жертв, скорее всего, не будет. А что если нет?
Впрочем, она об этом уже не узнает. Хиония с холодящей сердце обреченностью признала, что ей придется умереть здесь. Нет выхода! Сбежать она не сможет, навредить Хель у нее не получится, спасти этот мир – тем более. Она устала, она едва держится на ногах… все кончено.
Хель тоже это почувствовала.
– Это было неплохо, – указала она. – Но и не хорошо. От самой Хионии Интегри я ожидала большего! Что с тобой? Ты потеряла свое могущество вместе со старостью?
То, что чудовищу казалось шуткой, таило в себе частицу истины. Хиония действительно дорого заплатила за вторую молодость. Если бы она сохранила всю ту энергию, она бы, возможно, сейчас смогла бы что-то изменить… Нет, она бы все равно умерла, тут без вариантов. Но она бы, может, сберегла этот мир!
Какая уже разница?
– А может, ты просто затаилась? – продолжила Хель. – Тебя называли мудрой правительницей. Что это, хитрость старухи в молодом теле? Ты хочешь, чтобы я поверила в твою слабость и не била в полную силу? Нет, мне нужно убедиться, что ты умрешь здесь. Представь, какой позор это будет для меня, если ты выживешь!
Хиония молчала, и не только потому, что слишком устала. Она просто не видела смысла разговаривать с этим созданием. В мире Хель существовала только Хель и те, кто мог сравниться с ней силой. Все остальные были для нее лишь игрушками, их мнение не имело значения.
Она не знала, что будет делать чудовище, но долго ждать ей не пришлось. Ветви рванулись к ней со всех сторон, а отступать было некуда: Асфодельские равнины скрылись в дебрях. Да Хиония и не успела бы отступить, даже если бы хотела, усталость замедлила ее, а в бою это непростительно.
Ветви, прочные и острые, как лезвия, могли бы убить ее, если бы Хель того хотела. Но у чудовища был другой замысел: она перебила руки и ноги колдуньи, а потом отступила, оставляя недавнюю соперницу на траве.
– Вот и все! – улыбнулась Хель. – А теперь, прости, мне нужно уйти, я ведь не могу разрушить этот мир, пока я внутри. Приятно было с тобой познакомиться!
Женщина, сотканная из растений, сделала шаг назад – и исчезла. Однако то, что она начала, уже было необратимым. Мир стонал, как живое существо. Магический лес дрожал, земля трескалась, разваливаясь на части.
А в центре разгорающегося хаоса была Хиония. Она не пыталась бежать, зная, что не сможет даже подняться. Хель ушла, забрав всю ее магическую энергию, убедившись, что ее победа будет обязательной и неоспоримой.
Теперь Хионии только и оставалось, что сжаться на траве, окрашенной ее кровью. Говорят, что у самонадеянности высокая цена… Но не такая же, так не должно быть! Ее душили слезы, но не страха, а гнева и досады. Все, что происходило с ней, было несправедливо! Она совершенно четко осознала, что умрет здесь; вот, значит, как заканчивается ее путь… когда она только начала жить!
С рождения Хионии прошло без малого сто лет, но при этом она не могла сказать, что прожила сто лет. Это не жизнь! Она просто существовала по правилам, придуманным кем-то задолго до ее появления на свет. Она делала все как нужно, была прилежной ученицей, достойной наследницей, хорошей женой и мудрой правительницей.
Она не допускала ошибок, и единственным человеком, против которого она совершила преступление, была она сама. Потому что жить строго по правилам – большой труд, и ради успеха нужно чем-то жертвовать. Хиония пожертвовала свободой собственной души, своим счастьем и любовью, самой способностью любить.
Она утешала себя тем, что это не предел. Она создала
