Беглецы черпают некоторое утешение в том, что преследователи не способны поднять на стену утесов коней, поэтому если новая глава драмы и разыграется, то станет состязанием на быстроту ног. В этом испытании, по меньшей мере, Уолту Уайлдеру нечего страшится. Этот колосс с размашистым шагом способен потягаться с великаном, у которого были сапоги-скороходы.
Единственная причина для тревоги в том, что дикари могут возвращаться по теперешнему маршруту американцев, и возникнуть перед ними, отрезав путь к отступлению. Но поскольку никаких индейцев пока не видно, как не видно и любого другого живого существа, человека или животного, беглецы обретают уверенность, и, проделав около мили, начинают смотреть не столько вперед, сколько оглядываться.
Через короткие промежутки времени густая каштановая борода проводника обметает левое его плечо – это он бросает назад беспокойные взгляды. Он становятся все более беспокойными, по мере того как Уолт подмечает, что его собрат по несчастью начинает замедлять шаг и выказывать признаки усталости.
Не задавая лишних вопросов, Уайлдер выясняет причину. В дымной пелене, под покровом которой они бежали из корраля, и позднее, в сумрачной тени расселины или во тьме пещеры, он не заметил того, что при свете дня буквально бросается в глаза – пятен крови на одежде товарища.
Хэмерсли и сам не обращал внимания, но теперь, когда ему указали на факт, начинает ощущать боль и нарастающие слабость и головокружение. Кровь просачивается через рубашку на груди и стекает по брюкам в сапоги. Источник ее быстро обнаруживается по боли в боку, которая усиливается по мере движения.
Минутная остановка для осмотра раны. Когда расстегнули жилет и рубашку, выяснилось, что пуля прошла через левый бок, не задев костей, но порвав на пути кровеносный сосуд. Царапины и ушибы в других местах, поначалу столь же болезненные, не позволили молодому человеку обратить внимание на более серьезную рану.
Та не смертельна, по крайней мере, не кажется таковой. Проводник и охотник, Уолт, как и большинство собратьев по ремеслу, обладал навыками хирурга-практика.
– Всего лишь царапина, – констатирует он после проведенного наскоро обследования, после чего дает команду идти дальше.
Они снова идут тем же быстрым шагом, но не успевают проделать и мили, как раненный начинает ощутимо слабеть. Бег сменяется тихой рысцой, затем переходит в неторопливую ходьбу, а завершается полной остановкой.
– Я не могу больше идти, Уолт, пусть даже все дьяволы ада гнались бы за мной, – говорит кентуккиец. – Я старался, как мог. Если индейцы появятся, бросьте меня и уходите.
– Никогда, Фрэнк Хэмерсли! Никогда! Уолт Уайлдер не из тех, кто бросает товарища, причем в такой заварухе. Коли вам требуется остановка, то так тому и быть. А как я вижу, иначе нельзя.
– Я и шага не в силах сделать.
– Довольно. Но нельзя стоять там, где нас видно за много миль. Корточки – вот верное слово. Вниз, на четвереньки, как лягушки перед прыжком. Вот тут и спрячемся, среди этих клочков травы – такие часто встречаются на равнине. Опускаемся прямо на ребра и пластаемся, ну как блины.
Произнося эту речь, проводник припадает к земле, почти уткнувшись в нее носом. Хэмерсли, который и так едва стоял, рухнул с ним рядом. После этого на равнине, насколько хватает глаз, не остается ни одного приметного объекта – как на поверхности спящего океана.
Беглецам играет на руку то, что день уже клонится к концу. Им не приходится долго оставаться в неудобной позиции, прежде чем солнце, закатившись за западный край горизонта, предоставляет им возможность снова встать на ноги.
Что они и делают, радуясь возможности избежать положения, которое находили весьма мучительным, поскольку страдали от жара, поднимавшегося от иссушенной равнины. Но теперь солнце зашло, задул свежий ветерок, придавая им новые силы. К тому же наступившая темнота – луна пока еще не вышла – избавила их от необходимости прятаться. Американцы без страха продолжают путь. Хэмерсли чувствует себя так, будто в жилы ему влили новую кровь, и вспрыгивает на ноги наравне с товарищем.
– Сможете пройти еще немного, Фрэнк? – осведомляется охотник.
– Да, Уолт, много миль, – следует ответ. – У меня такое ощущение, будто я могу самый широкий отрезок прерии преодолеть без всякого труда.
– Отлично! – восклицает проводник. – Рад слышать такие слова. Если сумеем положить еще несколько миль между нами и теми завывающими дикарями, получим шанс спастись. Хуже всего то, что мы не знаем, в какую сторону двигать. Если повернем назад к Канейдиан-Ривер, можем угодить нашим друзьям прямо в зубы. Западнее лежат поселения Дель-Норте, но в том направлении мы тоже можем натолкнуться ни инджунов. Я не до конца уверен, что это были тенава. С юга у этой Огороженной Равнины нет конца до самой большой излучины Гранд-Ривер, а это – неблизкий путь. Забрав к востоку и немного к югу, мы способны достичь истоков Ред-Ривер в Луизиане. А стоит вашему покорному слуге добраться до этого потока, он без особого труда спустится по нему, дайте ему только винтовку, порох да пару пуль в подсумке. Слава Богу, мы не расстались с вашим ружьем ни в горе, ни в радости. Кабы не так, то хоть сейчас ложись да помирай.
– Идемте, куда скажете, Уолт – вам лучше знать. Я готов следовать за вами, и думаю, способен на это.
– Отлично. В любом случае, отсюда нам пора уносить ноги. Если даже не сможем проделать под покровом ночи большой отрезок, пройдем все же достаточно, чтобы поутру эти инджуны не заметили нас. Давайте двинем на юго-восток и попробуем добраться до истоков Ред-Ривер. Вот там красавица Полярная Звезда, с давних пор служащая мне верным проводником. Вон она, на рукоятке Плуга, или Большой Медведицы – так я слышал, частенько это собрание звезд называют. Нам следует только держать так, чтобы она была слева, чуть позади плеча, и тогда мы придем прямиком к развилке Ред-Ривер. Если только продержимся достаточно долго. Проклятье! Все у нас получится, да и делать больше нечего, как попробовать. Вперед!
С этими словами проводник двигается в путь – не полным ходом, но соразмеряя шаг с возможностями раненного товарища.
Глава 18. Лилипутский лес
Соразмеряя путь по звездам, беглецы продолжают путь – уже
