– Во, ложки-вилки пошли! Это Падзолевского вещи, из кладовой дома Крупенникова. А вот и смушки из лавки Журавлева. Ну, богато вы жили, мужики. Алексей Иванович, пора за следователем посылать. Улик на два воза!
Прикатил следователь по особо важным делам и ахнул:
– Вот это да… Ломбард какой-то. Опись до утра придется составлять.
Когда опасность миновала, Лыков почувствовал, что устал и перенервничал. Ему скоро пятьдесят, а он все двери плечом вышибает. Пора бы молодым уступить. Сыщик отпросился у полицмейстера и пошел пешком к себе в номера. Делекторский вызвался проводить его. Они спускались по Старо-Горшечной на Рыбнорядскую площадь, а по обеим сторонам от них жарили оркестры: духовой из Панаевского сада и струнный из «Эрмитажа». Живут же люди! Гуляют, пьют-закусывают, слушают музыку. А другие в это время идут грудью на револьверы.
– Зайдем к Колесникову? – предложил сыщик, испытывая непреодолимое желание выпить водки.
– У меня денег с собой мало, – смутился надзиратель.
– Деньги не навоз: нынче нет, а завтра воз! – бодро провозгласил питерец. – Давайте, Никита Никитич. Вам, видать, все нипочем, а мне нужно сбросить напряжение.
– Вы разве опасались? Я следил за вами: полное самообладание.
– Эх, Никита Никитич… Я встречал двух-трех человек, которые действительно не боялись смерти. Не дай бог схватиться с такими в бою. Признаюсь, я довольно часто трушу. Старость, наверное, подбирается. На завалинку пора.
– Будет вам, – возмутился Делекторский. – А то я не видел вас в деле. Когда каторжник в Козьей слободе стал в меня стрелять, никак уж я не думал, что вы побежите на пули следом за мной. У начальства это не принято. Перестаньте наговаривать на себя, лучше зюзюкните пендюрочку. Ресторан у Колесникова приличный.
– А правда, что вараксинская водка столь хороша? – оживился питерец. – Много слышал, но никогда не пил.
– Замечательная, Алексей Николаевич. Лучшая из казанских. И голова утром не болит.
– Давайте закажем к ужину бутылочку. Вы как насчет выпивки?
– Насчет выпивки я орел!
Полицейские от души приняли, и Лыков опять явился в гостиницу за полночь. Дежурный коридорный неодобрительно покачал головой, но смолчал.
Глава 8
Новые загадки
Наутро голова у коллежского советника и правда не болела. Хорошие напитки гонят в Казани! Он пришел на Воскресенскую и увидел, что там все трудятся, как пчелы. Банда оказалась такой большой, а количество ее трофеев столь значительным, что за ночь полицейские едва управились. Для арестованных не хватило места в обширном корпусе съезжей. Пришлось некоторых отправить в пересылку, других – в губернскую тюрьму. Остальных кое-как рассовали по камерам временного содержания полицейских частей. И сейчас Васильев, помятый и невыспавшийся, сводил воедино результаты первых допросов.
– Ну, что получается? – бодро спросил его коллежский советник, вваливаясь в кабинет.
– А, это вы… – пробубнил тот, отхлебнув крепкого чаю из стакана. – Будете?
– С удовольствием.
– Рустам, чаю господину Лыкову!
В ожидании своего стакана сыщик заглянул в бумаги полицмейстера.
– Сейчас ахнете, – обещал тот, подбивая последние цифры. – Готово. Слыхали последнюю новость про Делекторского?
– Нет. Вчера мы с ним расстались на выходе из ресторана. Я пошел к себе, был первый час ночи.
– Вот! А сегодня в пять утра он пришел сюда, выбрал из арестованных самого молодого, отвел в подвал и там избил до полусмерти.
– Даже так? – поразился сыщик. – Действительно сильно поколотил?
– Зверски, если одним словом.
– И… что в результате?
– В результате парень раскололся и заложил всех. Дал признательные показания. Самое главное, он указал двух татар – скупщиков краденого, о которых мы не подозревали. Их только что привезли, сидят в допросной. Один – это Давлетшин-Малюков, купец и владелец пяти магазинов. Второй – Усманов, его приказчик. Теперь понятно, почему мы так долго не могли взять банду: татары помогали им сбывать добычу.
Васильев глянул на питерца осоловелыми от усталости глазами и добавил вполголоса:
– Даже не знаю, как к этому относиться, Алексей Николаевич. С одной стороны, бить арестованных нельзя. Закон не разрешает, да и бесчеловечно это. С другой – Делекторский добился важного признания. И как мне быть?
– Наградить околоточного.
– Вы серьезно?
– Вполне, Алексей Иванович. Чего эту сволочь жалеть? Одно дело – отмутузить карманного воришку, который стащил у обывателя кошелек. Без этого можно обойтись, тут избыточное насилие. А другое – выявить сообщников опасных бандитов, на руках которых кровь. Ведь полгода они у вас резвились, и вы, извините, ничего поделать не могли. А сейчас выдернете зло с корнем. В городе станет спокойнее. Разве оно не стоит пары синяков на морде негодяя, который перешел черту?
– Пожалуй, вы правы… – задумчиво произнес полицмейстер. – Ведь главные злодеи, обратники, никогда бы не назвали скупщиков. И корень зла остался бы неистребленным. Считаете, мне надо наградить Делекторского?
– Полагаю, да. Но обязательно провести беседу. О том, что мы сейчас сказали, о полезном и избыточном насилии. Чтобы Никита Никитич не зарывался, не думал, будто это средство годится всегда и везде.
– Поговорю. А хорошо бы и вы с ним тоже обсудили. Он очень вас зауважал, хотя по характеру своему авторитетов не любит.
– Хорошо, навалимся на околоточного с двух сторон. Он человек особенный. И может быть очень полезен, если правильно с ним обращаться. А теперь давайте про банду.
Выяснилось, что вместе с барыгами-татарами в банду Варехи входило тринадцать человек. Лыков переписал себе на листок весь состав. Получилось следующее:
Вареха Иван Иванов, он же Яковенко, он же Кондратенко, крестьянин Зеньковского уезда Полтавской губернии, беглый каторжник-рецидивист.
Нестерова Матрена Петровна, мариупольская мещанка, его сожительница.
Бухаров Василий Иванов, крестьянин из ссыльных Балаганского округа Иркутской губернии, будто бы из беглых каторжников, настоящее имя неизвестно.
Оберюхтин Иона Федотов, он же Героев Павел Федоров, казанский мещанин, беглый каторжник-рецидивист.
Просфирина Варвара Филипповна, крестьянская девица, сожительница Героева.
Умов, он же Головкин Александр Николаев, перекопский мещанин Таврической губернии, бежал из арестантских рот.
Алексеев Константин Николаев, каинский мещанин Томской губернии (именно он и дал показания).
Шипов Терентий Иванов, мариупольский мещанин, беглый каторжник-рецидивист.
Шипова Александра Христофоровна, жена Шипова.
Паунина Пелагея Даниловна, оренбургская мещанка, сожительница Шипова.
Колбасова Анна Григорьевна, крестьянка Тетюшского уезда Никифоровской волости деревни Зуево, прислуга Шипова.
Давлетшин-Малюков Ахмет Гирей, казанский купец.
Усманов Валей Искаков, его приказчик.
– Пестрая компания, – констатировал сыщик. – Вы заметили, с какой свитой проживал Шипов? Жена, любовница и прислуга. Еще вопрос, чья была банда: Варехи или его?
– Да, я тоже об этом подумал, – согласился полицмейстер. – Султана из себя корчил? Рядовому грабителю вроде бы не по чину. Полагаете, он настоящий главарь?
– Допускаю. Вообще банда серьезная: четверо беглых. Не знаю, кто такой Бухаров на самом деле, надо послать запрос с его фотокарточкой в канцелярию управления Нерчинской каторги. Но Вареха, Оберюхтин и Шипов – люди известные. У
