— Идем.
— Дозвольте полюбопытствовать, Алексей Николаевич, а оружие вы прихватили?
— Браунинг в кобуре и кастет в кармане.
— Можно поглядеть? Ух ты, сразу видать столичного человека. А у нас тут деревня…
Надзиратель долго разглядывал подмышечную кобуру, которую сшили по чертежам Лыкова в швальне Конногвардейского полка. Перерисовал фасон и пообещал сделать себе такую же. Действительно, удобно: на мощной фигуре питерца выступ на левом боку был незаметен.
Изучил Петр и бронзовый кастет — штатное оружие французских полицейских.
— Ну, а я наганом обхожусь, — сообщил он коллежскому советнику. — Маузер хочу, но он такой дорогущий! Еще иногда нож кладу за голяшку. Как, например, сегодня.
Два смелых человека вышли на опасную прогулку. Стоял конец мая, темнело поздно, но зато быстро. Стоило им свернуть с Большой Садовой, как вокруг сделалось неуютно. Только что отметили день рождения государыни императрицы, на домах по лучшим улицам еще осталась праздничная иллюминация. А здесь ни одного фонаря!
— Местные их нарочно бьют, — пояснил ростовец. — Им так сподручнее.
Чуть не на ощупь два сыщика двинулись к реке. Из подворотен показывались темные личности, разглядывали гостей и исчезали. Англиченков был спокоен и даже шутил. Возможно, скрывал свой страх.
— Нервно как-то у вас на Богатяновке, — подернул плечами питерец.
— Это еще не она, мы в Ткачевском переулке. Но тоже местечко будь здоров не кашляй.
Они прошли очередную подворотню, из которой на них смотрели с подозрительным интересом.
— Тут, Алексей Николаич, вся округа такая. От Ткачевского до межи и от Никольской до бульвара даже днем могут ограбить. А ночью прямо в обязанность берут!
— И как же ты управляешься?
— Бог милостив, — философски ответил надзиратель. — Главное — не бояться. Зверье это чует и прячет когти. А то ведь я и сдачи дать могу.
— Но что ты сделаешь один?
— И один в поле воин. Другие наши, по правде сказать, сюда не ходят. Только при свете дня и с облавой. Один раз Порфирий Ракогон осмелел и явился в «Гаврюшку», и был не рад…
— Ракогон?
— Да, надзиратель сыскной части, как и я.
— А «Гаврюшка», видимо, притон? — догадался питерец.
— Так точно.
— И что учинили с Ракогоном?
— Голову проломили. Велели больше не приходить.
— Пожалели, значит?
— Не убили, и на том спасибо, — согласился ростовец.
— А ты как же? Ведь и с тобой могут подобное. Одного все равно заломают, будь какой угодно богатырь.
— Могут, — согласился Англиченков. — И даже обещали пару раз. Но здешняя публика ко мне хорошо относится, как ни странно это звучит. Я стараюсь быть справедливым. Зря не унижаю, чужих грехов не приписываю. И вообще считаю их людьми. Падшими, но людьми. И они мне за это кое-что прощают. Мизерия [30], даже жалко их бывает иной раз…
Сыщики свернули в улочку, но светлее не стало.
— Это Петровская. Еще саженей сто, и выйдем на Богатяновку.
— А куда конкретно мы идем?
— В «Казачиху».
— Еще один притон? — уточнил Лыков.
— У нас это зовется наливайка. «Казачиха» считается приличным заведением. Платишь пятнадцать копеек и получаешь полбуханки хлеба, полбутылки водки и ночлег. Документы не спрашивают.
— И не боятся квартиросдатчики? В Петербурге за такое из города высылают.
— То в Петербурге, — ответил Петр. — А мы в Ростове. В эти притоны полиция заглядывает только днем. Ночью можно нас не бояться.
— А почему мы идем именно в «Казачиху»? — поддержал разговор Алексей Николаевич, скорее для того, чтобы отогнать страх, а не из любопытства.
Надзиратель понизил голос:
— Есть агентурные сведения, что именно там проживает гвардия Меньшого Царя. Атамана вы у них убили, ребята в замешательстве. Надо этим воспользоваться.
— В каком смысле?
— Мы сейчас идем на разведку. Вдвоем ничего другого не сделаешь. Или вы, Алексей Николаевич, желаете произвести арест? Там их примерно по дюжине на каждого из нас. Справитесь?
— Пожалуй, сегодня мы арестовывать никого не будем, — согласился Лыков не без иронии. — Но что такое разведка? На кой ляд мы туда премся, скажи честно.
— Вы же хотели посмотреть Богатяновку, — поддел гостя ростовец. — Вот она, любуйтесь.
— А если серьезно?
Англиченков объяснил шепотом:
— В «Казачихе» у меня освед. Мы придем, пошумим маленько, напугаем их и вскорости уйдем. Ребятишки насторожатся и захотят переменить фатеру. Мне тотчас шепнут, куда они переехали. И утром мы их там возьмем большой силой. Как вам мой план?
— Хороший, — одобрил коллежский советник. — Может выгореть. Главное — нам ноги унести из притона, остальное ерунда.
— Это точно! — загоготал надзиратель на всю улицу.
Вскоре сыщики опять свернули и двинулись под гору вниз.
— Вот она, знаменитая Богатяновка, — пояснил Петр. — Место, что нам нужно, находится на углу с Азовской. Пять минут ходу, и будем там.
Лыков теперь молчал и внимательно смотрел по сторонам. Глаза уже привыкли к темноте, он все различал. Руки сыщик держал в карманах и весь подобрался, готовый в любую секунду вступить в схватку. Зловещая слава этого места добралась и до Петербурга. Притон на притоне! Мирные граждане здесь тоже имеются, как на той же Хитровке. Но тон задают уголовные. И вся округа живет по их законам, особенно ночью. Кричи не кричи, на помощь никто не придет. Ближайший пост остался на Большой Садовой. Внизу, возле пароходных касс, тоже дежурит городовой. Но пока он взберется в гору на твои свистки, тебя уже зарежут… Алексей Николаевич и сам был не рад, что попросился на такую рискованную экскурсию. Но зато теперь он видел своими глазами ростовский криминал. Если все закончится благополучно, легче будет потом действовать в этом удивительном городе.
— Пришли, — надзиратель остановился перед одноэтажным саманным домом с покосившимся забором. — В окошке свет горит. Ждут постояльцев с ночной прогулки, а тут мы!
Сыщики поставили оружие на боевой взвод и переложили в карманы.
— Готовы?
— Готов, — выдавил из себя коллежский советник.
— Следите за мной и прикрывайте спину. Стреляйте только в крайнем
