— За мной!
Домик Хейло оказался обнесен высоким забором, за калиткой зло рычала дворняга.
— Вот и приплыли, — разочарованно сказал городовой Болгов. — Как залает, так они сразу и убегут.
Лыков, которого все собаки боялись, молча надавил на калитку, своротил засов и вошел на двор. Псина прижала уши и легла на землю, изъявляя полную покорность.
— Пошла отсюда!
Ростовцы, одобрительно косясь на коллежского советника, проникли за ограду. Англиченков руководил операцией. Хотя он был просто надзирателем, все признавали его превосходство и подчинялись. Петр послал одного городового к задней калитке. Еще двое встали под окнами. Другие пятеро, включая командированного, приготовились ломиться в дом.
Лыков сотни раз участвовал в подобных захватах и видел всякое. Он сразу понял: что-то не так. Тишина была неправильная, тревожная. Сыщики ворвались в сени, оттуда в горницу, и тут в лицо им полыхнуло. Две или три пули прожужжали, как шмели. Ракогон схватился за шею и присел. Мелькнула широченная спина — один бандит убегал на двор. Алексей Николаевич повел стволом, но выстрелить не успел: Англиченков кинулся следом. Остальные под командой коллежского советника принялись вязать сонных обитателей. Вот рыжий, вот чернявый — кто же убежал?
Поняв, что пятерых удалось взять, Лыков рванул следом за Петром. И нашел его во дворе. Надзиратель обнимал за плечи городового, поставленного у задней калитки, а тот заваливался набок; из живота его обильно лилась кровь.
— Сволочь, успел ткнуть… — пробормотал не имеющий чина, силясь удержать раненого.
Вдвоем они уложили его на траву, быстро перевязали и потащили к пролеткам. Туда уже привели пленных. Вентерюшники косились на пострадавшего и ежились, боялись, что им сейчас достанется.
— Как думаете, обойдется? — спросил Петр сиплым голосом, когда экипаж с раненым городовым умчался в больницу.
— Обойдется, — уверенно ответил Лыков. — Брюшина не задета, повезло ему. Крови много потерял, но жить будет.
— Откуда вы знаете?
— Повоюй с мое, и ты начнешь разбираться.
— А что с Ракогоном?
Надзиратель вышел из-за спин городовых и успокоил приятеля:
— Чиркнуло едва-едва, пустяк.
Англиченков выругался:
— А все ж мы его упустили!
— Кто это был?
— Хан Иван. Теперь ищи ветра в поле.
— Ну, остальных зато взяли, и рыжих, и чернявых, — утешил сыщика коллежский советник.
Действительно, пятеро арестованных вскоре были опознаны директором кондитерской. Именно они совершили налет и забрали полтысячи рублей выручки. В картотеке их не оказалось — новенькие. Англиченков лично завел на всех дела. Гаврила Сухоруков, Григорий Чумаченко и Николай Руднев назвались земляками «царей», уроженцами Гниловской. Азовец Константин Аввакумов бежал из тюрьмы, прибился к шайке Антипа. Петр Нефтяков был еще опаснее: убийца в розыске, зарезал в Екатеринославле целую семью.
Сыскные нажали на самого молодого из бандитов, Чумаченко, и тот выдал наводчика. Им оказался служащий булочной Никита Агапкин. Дело о нападении было раскрыто, налетчики арестованы. Уже к обеду градоначальник вынес Блажкову и его людям благодарность в приказе.
Глава 8
Кто кого
Питерец не участвовал в допросах и опознаниях. Сначала он был занят похоронами Корди. Как самоубийцу, того должны были зарыть без отпевания. Чтобы упокоить несчастного бухгалтера, Алексей Николаевич приготовился объясняться со священниками, давать взятки. Но в первом же храме, куда он обратился, в Никольской церкви, ему пошли навстречу. Батюшка, которому питерец все рассказал, тут же согласился отпеть покойного по полному обряду. И не взял сверх положенного ни копейки. При этом заявил: грех-то грех, но ясно, что раб божий Аркадий совершил его в умоисступлении, впав в отчаяние от случившегося с ним несчастья. Пусть его там судит Вседержитель, а здесь не дело мучить душу лишними гонениями. Корди похоронили на Крестовоздвиженском кладбище. За гробом шли всего двое: Лыков и Оконишникова. Руководство гирлового комитета обиделось на своего бывшего работника — из них не явился ни один.
Покончив с трудным делом, Алексей Николаевич проводил Ольгу Дмитриевну в Петербург. Та как-то подозрительно спокойно села в поезд, без споров и пререканий. Не собралась ли она сойти на первой же станции и тайно вернуться, подумал сыщик. Но это сущий авантюризм, Ольга в подобных вещах до сих пор замечена не была.
Посадив подругу на вечерний поезд, сыщик отправился к коллегам. Блажков с Англиченковым пили чай, вид у них был довольный.
— Проводили? — обрадовались они. — Давайте подсаживайтесь, и вам нальем. Водки, опять же, целое ведро…
Петр рассказал, что успел выяснить. Схваченные в Собачьем хуторе бандиты оказались из ближайшего окружения Меньшого Царя. Если добавить к ним тех, кого побил Лыков, получается, что костяк банды задержан. На свободе оставались еще люди, и среди них Хан Иван. Сейчас они перебегут к Среднему Царю, о котором у сыщиков нет никаких сведений. Англиченков предлагал завербовать того парня, который дал признательные показания. Устроить ему побег, внедрить в банду Прохора Царева, а потом взять ее разом.
— Ты его отпустишь, а он драпанет из города, — возразил Яков Николаевич.
— А что мы теряем? Ну, возможно, и драпанет. Черт бы с ним. Зато, если получится, у нас будет освед внутри банды.
— Как думает столица? — обратился к питерцу Блажков.
— Считаю, надо попробовать. Вся наша работа строится на внутреннем осведомлении. Без риска тут никак.
На том и порешили. Петр пошел в полицейское управление, в кордегардии которого сидели арестованные, вербовать Чумаченко. Блажков составлял план новой операции. Коллежский советник попытался навязаться к нему в помощники:
— Что сочиняете, Яков Николаевич?
— Сведения интересные пришли, — ответил сыщик. — Есть такой береговой рабочий Петренко по кличке Тырло. Известный вор, прожженный. Я давеча поймал его на очередной краже и выпытал кое-что в обмен на порванный протокол…
— И что выпытали?
— Где прячутся Мишка Иванов и Тихон Качанов.
— Местные знаменитости, что ли?
— В некотором роде, — кивнул коллежский регистратор. — Известные налетчики, на каждом кровь. Два года их найти не могу, сукиных детей! Когда был в Ростове еврейский погром, они под шумок разбили ювелирный магазин Прехтля на Московской улице. А хозяина и приказчика зарезали. Я думал даже:
