Второй шумный экс произошел через полгода в Петербурге. Лыков случайно в него вляпался и едва не погиб [80]. Те же эсеры 14 октября напали в Фонарном переулке на карету, перевозившую таможенные сборы. Им удалось похитить четыреста тысяч рублей. Правда, боевикам дали сдачи. Двоих положили на месте, семерых схватили и потом повесили, но деньги так и не нашли.
Еще одну экспроприацию Алексею Николаевичу удалось сорвать в Тифлисе два года назад[81]. И вот преступникам опять повезло. Наверняка после этого случая аппетит Прокопия Цецохо возрастет. Надо быстрее возвращаться в Ростов и заканчивать со стодесятниками.
Глава 16
Битва за Ростов
Алексей Николаевич явился в управление полиции прямо с вокзала. Как там вентерюшники? Не скучали без командированного?
Исправляющий должность полицмейстера встретил гостя без энтузиазма.
— Слыхали, что в Тифлисе сделали?
— Слыхал, Петр Иванович. Беда…
— И у нас может случиться в любой момент, — загрустил Липко. — Тогда меня сразу коленом под зад, как Прокоповича. Без прошения, и пенсии не дадут. А куда возьмут выгнанного из полиции? Сторожем на кладбище, и то не примут…
— Драчевский сейчас в большой силе, найдет вам место в Петербурге, — полушутя-полусерьезно сказал Лыков.
Липко скривился:
— Знаем мы эти места! Драчевский и здесь наследил будь здоров. Как только в столицу пролез, непонятно. Если он и там заведет свои порядки, кончится это для него плохо.
— Свои порядки?
— А как же. Лучшие в Ростове игорные дома он покрывал, за мзду, конечно. И явные, и тайные. Причем тайных, Алексей Николаич, скажу вам по секрету, в десять раз больше, чем разрешенных. А владеют ими армяне. И все Драчевскому барашка в бумажке носили. Теперь же, говорят, Данила Васильич развел то же самое в Петербурге. Ох, достукается… Вы ничего такого про него не слышали в столице?
— Разное говорят, — ответил питерец. — Например, что разрешение на игру в клубе градоначальник дает с одним условием. Будто бы надо купить машинки для лото производства известной фабрики, которая находится в Ростове. А если купишь другие, то патента не получишь.
— Так я и знал! — воскликнул полицмейстер. — Ох, достукается…
— Бог ему судья, Петр Иванович. Скажите лучше, что у вас нового. Двух «царей» уже закопали, всего один остался. Я бы на его месте бежал из такого опасного города.
— Про Самого Царя ничего не скажу, — открестился коллежский асессор. — Это вы у Блажкова спросите. Он, пока вас не было, опять отличился. Выследил того, кто ворует из заказных писем деньги и документы для получения товаров.
— Почтальоны, кто же еще, — сразу догадался Лыков.
— Понятно, что они, но кто именно? Вот Яков Николаевич и дознал. Разъездной почтарь по фамилии Дядя. Год целый он этим занимался, пока на сыскную часть не налетел. Градоначальник объявил Блажкову благодарность, третью подряд.
— Пойду, поздравлю его, — бросил питерец и действительно отправился на Дмитриевскую. Однако ни Блажкова, ни Англиченкова на месте не оказалось. Сидел в одиночестве Ракогон и рылся в бумагах. Увидев коллежского советника, он быстро спрятал их в стол. Лыков успел увидеть, что это алфавит разыскиваемых преступников на букву «А».
— Кого ищете, Порфирий Иванович?
— Да так, одного проходимца.
В голове питерца вдруг возникла неприятная догадка, и он решил тут же ее проверить.
— Не Азвестопуло случаем?
— А если и так?
Лыков сел напротив, состроил озабоченное лицо:
— Сам о нем думаю, с тех пор как узнал про экс в Тифлисе. Ведь ему кличка Серега Сапер, верно?
— По картотеке вроде так, — согласился надзиратель.
— Вот! Приехал сюда из Одессы. Зачем? С какой целью? Вы барыг о нем не допрашивали?
— Почему барыг, Алексей Николаевич? — удивился Ракогон.
— А кого еще, кроме барыг, может знать тут одесский налетчик?
— Вот оно что… — словно бы про себя сказал надзиратель и тут же поправился: — А если с кем-то сидел вместе или по одному делу проходил? Тоже бывает.
— Бывать-то бывает. Но вот чрезвычайно ловкий побег одессита из охранного отделения меня настораживает, — возразил Лыков. — Вы верите, Порфирий Иваныч, в такую удачу? Я — нет. Полагаю, Серега Сапер сейчас на связи у подполковника Карпова. Как-то ненатурально тот убивался в нашу с ним встречу.
— Вы допускаете?.. — задумчиво протянул надзиратель.
— Допускаю. Азвестопуло был у жандармов сутки. Карпов его завербовал, взял подписку о сотрудничестве и устроил ему побег. Вот почему им не удалось схватить всю банду стодесятников! Теперь понятно.
— Почему же?
— Жандармы решили взять их на эксе, с поличным. Это намного эффектней. Так и орденок можно получить.
— Хм. Неужели такое случается, Алексей Николаевич? Ведь это же провокация.
— Жандармов не знаете? Провокация — их любимый прием.
— О-хо-хо…
Ракогон ушел в глубокой задумчивости. А Лыков остался ждать своих ростовских приятелей. Они явились порознь, но почти одновременно. Сначала из шинельной раздался громкий хохот, затем Англиченков втолкнул в общую комнату расхристанного парня лет двадцати с испуганным взглядом. Следом ввалились несколько городовых, приписанных к сыскной части.
— Вот, господа, полюбуйтесь. Украл с лотка Клима Куркина пучок луку. Представляете, что творилось вокруг?
Куркин был торговец зеленью на Новом базаре, знаменитый на оба города сквернослов и грубиян. Даже Лыков слышал о нем.
— Украл? У Климки Куркина? — заинтересовались городовые. — Это ж надо на такое решиться! Да ты, брат, отчаянный. Там, поди, от матерных слов купола зашатались на Александро-Невской церкви.
— Едва не обрушились, — подтвердил надзиратель. — Ну, ребята, что делать будем с таким негодником?
И незаметно для вора подмигнул товарищам.
— В тюрьму его, — подыграл городовой Синяпкин.
— Ты что, ему за Куркина Сибирь приговорят! — выступил городовой Прищепа. — Жалко парню жизнь ломать, молодой еще.
— А набить морду и отпустить, — предложил Лыков, наперед зная, что будет дальше.
— Точно! — обрадовался Англиченков. — Начальство зря не скажет. Ну, начнем воспитательный процесс?
И
