Выждав немного, Лыков в сопровождении подоспевшего дворника выбрался на улицу. Вдоль Казанского переулка кто-то удирал, громко топая сапогами. Сыщик кинулся за ним, охваченный азартом. Но куда там — бандит попался резвый. Алексей Николаевич пробежал полквартала, напевая: «Ростов-на-Дону, Ставрополь-на-Волге, я тебя не догоню, твои ноги долги». Потом остановился, отдышался и пошел обратно.
Раненый сидел, зажав ногу и выжидательно глядя на сыщика:
— Ну, бей, сволочь!
— Зачем? — решил напугать его питерец. — И так повесят. За нападение на коллежского советника из полиции.
— У тебя на лбу, что ли, написано, что ты коллежский советник? — дерзко ответил бандит. — Я пограбить хотел. За это много не дадут.
— Кто тебя послал? Лонись-Лонской или Самый Царь?
— Не знаю таких.
— Кровью истечешь, дурак. Не вызову доктора, пока не скажешь.
Из ноги раненого тем временем сочилась кровь. Он попытался перетянуть ляжку собственным ремнем, но силы уже покидали налетчика. Лыков не выдержал и сам наложил жгут. Потом подобрал валявшийся в стороне револьвер бандита, и они вдвоем с дворником потащили его до извозчика. Уже за полночь, сдав пленного в Николаевскую больницу, Алексей Николаевич пришел в номер.
Нападение на него доказывало, что Самый Царь вовсе не так слаб, как решил Азвестопуло. Встревоженный питерец чуть свет отправился в сыскную. Но к Блажкову его не пустили: там заседали довольные обувщики, делили наградные. Наконец братья Хорватовы удалились, и Лыков рассказал Якову Николаевичу новости.
Коллежский регистратор тут же послал за пленным налетчиком Петра. Тот приехал в больницу и не обнаружил раненого. Оказалось, его час назад забрали свои! Лонись-Лонской обыграл сыщиков.
Еще умнее он поступил с Азвестопуло. Сергей обедал в шашлычной, когда к его столику подошел незнакомый человек. Похлопал себя по карманам и произнес:
— Я без оружия. Позвольте присесть?
— Сделайте одолжение, — кивнул грек, озираясь по сторонам.
— Я пришел один, — пояснил мужчина. — Моя фамилия Нецветайленко, звать Филипп Гаврилович. У меня к вам, Сергей Манолович, предложение.
— От кого?
— От Григория Ивановича Царева. Мы можем поговорить как умные люди?
— Давайте попробуем, — согласился грек. — Скажите, это вас называют Лонись-Лонской?
— Меня.
— И вы у Самого Царя заменяете мозжечок, верно?
— Навроде того, — чуть заметно усмехнулся «иван».
— Давно хотел с вами познакомиться, Филипп Гаврилович, — искренне заявил Азвестопуло. — Ну, о чем пойдет разговор? Самый Царь просит перемирия?
— Не угадали.
— Вот как? Ему желательно воевать?
— Опять не угадали, Сергей Манолович. Мой руководитель предлагает вам союз. Одноразовый, без долгих обязательств.
— Союз на один раз? Что-то новенькое. Поясните.
Лонись-Лонской некоторое время внимательно разглядывал собеседника, что-то про себя отметил и кивнул:
— Нас интересуют ваши навыки обращения со взрывчатыми веществами.
— В смысле?
— Да вы уж догадались, раз умный. Мы хотим предложить вам совместную экспроприацию. Идея и исполнители наши, бомбы ваши. Вон как в Тифлисе удалось. Чем мы хуже?
Грек задумчиво ковырялся в зубах, ничего не отвечая.
— Ну? Что-то не так? — спросил собеседник.
— Я убил у вас Хана Ивана. Участвовал в налете на фабрику синьки. А теперь Григорий Царев зовет меня в дело? За дурака держите, Филипп Гаврилович? А предлагали говорить как умные люди. Я смастрячу бомбы, после чего вы меня зарежете.
— Так думает Григорий Иваныч, — не стал отрицать Лонись-Лонской. — Но не я. Хочу свою игру вести, в которой Самому Царю места не останется. Вот, пришел договариваться.
— Да о чем же?
— Мы с вами объединимся, чтобы взять куш. Тут без Царева не обойтись, у него связи среди купечества. Пусть подыщет зорик и подготовит его. А мы… Мы с вами, Сергей Манолович, облебастрим дело и прочь из города. Григорию дулю, слам делим поровну.
— А если я не соглашусь?
— Советую согласиться. Это будет разумнее. Иначе Самый Царь даст команду убить вас безо всякого экса. А если прикинетесь, что согласны, то еще поживете.
— У вас на мушке? Это что за жизнь? — хохотнул Серега Сапер.
Нецветайленко начал раздражаться:
— Григорий сейчас от меня сильно зависит. Людей с мозгами вокруг него всегда было мало, а теперь и вовсе повывелись. Он сам не дурак, но хозяйство у него большое, на все внимания не хватает.
— Это вы к чему мне рассказываете?
— К тому, Сергей Манолович, что в ближайшее время последний Царь будет делать то, что я ему скажу.
— А мне от этого какая выгода?
— Объясняю вам, объясняю, а вы не слушаете. Зорик! Вот что самое интересное. Судя по намекам, речь идет о Владикавказской железной дороге. У них есть канцелярия контроля сборов — место, куда ежедневно свозят выручку со всех касс. Примерно раз в неделю накопленную сумму отправляют в контору Государственного банка. У Григория внутри канцелярии есть свой человек.
Азвестопуло отодвинул тарелку:
— Продолжайте.
— Ну наконец-то! Деньги возят не каждый день, и суммы бывают разные. Нужно знать, когда будет много.
— А много — это сколько?
— В табельные дни приток больше. Кроме того, подходит время платить за казенное жилье. Значит, повезут до трехсот тысяч.
— Ого! — грек воодушевился. — Теперь стало интересно. Может быть, пива?
— Лучше чаю, — ответил собеседник. — Так я продолжу. Григорий узнает точный день и сумму, а еще выделит людей.
— Они-то меня и зарежут, когда все будет сделано?
Нецветайленко терпеливо сказал:
— Я понимаю ваши сомнения. Поэтому предлагаю вот что. На дело идем вчетвером. Вы берете одного человека, которому доверяете. И я иду с напарником. Двое на двое, силы равны. После экса тырбаним дуван [83] и сразу разбегаемся. В Ростове после такого грохота все одно житья не дадут.
— Вчетвером? Хм…
— Возьмите новенького, эвзона, он вроде
