– Как ты себе это представляешь?
– Просил секретаря – получи и распишись. Почерк у нее приличный. Ольга, если у тебя что-то здесь есть – забирай. Ты идешь с нами. – Я пока не собирался разглашать ее статус, поэтому привычные обороты смело опускал.
– Но…
– Ольга!!!
– У меня сумка, сейчас принесу.
– Ты ее знаешь? То есть кто она? – спросил Олег, провожая великую княжну взглядом.
– Дочь одного моего знакомого. Обижать не советую.
– Да я…
– Очень! – выделил я интонацией, – не советую.
– …и не собирался! Она из твоих бывших? – внезапно ревниво поинтересовался мой друг.
– Нет, – не солгал я ни словом, ни душой. Ольга была кем угодно, но не «бывшей».
Земеля заметно расслабился.
– А сам тогда чего?! – опять подозрительно прищурился он.
– Психанул – она одаренная и без иммунитета. Извинюсь потом.
– Так она что, заразиться может?! – дошло до него спустя минуту.
Меня начало пробивать на смех – влюбленный Олег очень отличался от своей обычной ничем не прошибаемой версии.
Представив Зёму, отгоняющего пудовыми кулаками вирусы от девушки своей мечты, я не выдержал и выдал нервный смешок. А Олег подлил масла в огонь, выдав на полном серьезе:
– Надо с этой эпидемией кончать!
– Олег! А мы тут чем занимаемся?! – Я уже просто откровенно ржал. На что он в коронном жесте приподнял бровь и припечатал:
– Пока что – чушью!
На катере, разбив парочку, устроил великой княжне форменный допрос, но связи с Митькиными делами не прослеживалось: после разговора с отцом, надумав себе всякого-разного, из резиденции она выбиралась почти самостоятельно, используя влюбленного в нее телохранителя, что слег уже здесь. Даже если выживет… лучше ему не выжить.
– Я понял ваши мотивы, Ольга Константиновна. Порыв души и все такое. Но тогда почему вы не пришли сразу в штаб?
– Снова на «вы»? – иронично заметила она.
Хоть я и знал, что накатившая волна злобы не моя, сдержаться удалось с трудом.
– Ты услышала!
– Я не понимала, как тут страшно! – Ольгу прорвало, она говорила и говорила, выплескивая на меня пережитые ужасы, а я слушал и разочаровывался: и вот эту девушку я считал разумной?
Издалека, из чистенькой непострадавшей Москвы, имперской небожительнице эпидемия представлялась чем-то трагичным, но возвышенным. В ее представлении больные не пахли, не ходили под себя, не корчились в муках, а тихо-мирно лежали на койках с бессознательными, но обязательно бледными и одухотворенными лицами. А мимо них с такими же одухотворенными лицами скользили врачи и медсестры и строчили что-то в своих блокнотах, не прикасаясь к пациентам. Нет, прямо она этого всего не произносила, просто я уже перевожу ее бессвязный лепет на человеческий язык и, конечно, утрирую.
Но факт остается фактом – к тому, что на самом деле творилось в Питере, ее высочество готова не была. Отойти и затеряться на вокзале Ольга не рискнула: развозку спецов по местам Боря организовал четко. Кричать: «Я великая княжна и наследница!» и требовать доставки в штаб почему-то постеснялась. С ее слов, решила сначала оценить все своими глазами. Дооценивалась – везший добровольцев автобус ровнехонько проехал мимо сжигаемого кургана тел. Если уж у меня в кабинете нет-нет, да и пованивало горелым мясом, то представляю, чем надышались они! Не выворачивало лишь самых закаленных.
В прострации, сама не своя, вместе с другими волонтерами великая княжна попала в госпиталь и какое-то время ни о чем не помышляла, но когда свалился единственный ее защитник – идиот-телохранитель, помогший ей сюда пробраться, – впала в панику и устроила истерику. Не там и не тем. Кто-то из штатных медсестер, как бы не моя Надя, надавал ей оплеух и пристроил к делу – неуравновешенную девицу убрали подальше от больных, поставили в прачечную и загрузили работой. Они-то боялись нервного срыва, но Ольге, не ожидавшей подобного обращения, пришлось покориться, попутно пересматривая собственные взгляды на жизнь. И внезапно оказалось, что умирать ей вовсе и не хочется! Тем более вот так, грязно и некрасиво. Пока думала – настал комендантский час, а вскоре уже и я появился.
– Ольга! Я прошу тебя пока не раскрывать инкогнито.
– Почему?
Тщательно подбирая слова, я постарался обосновать свою шаткую позицию:
– Сейчас это вопрос централизованной власти. Губернаторствую я здесь на очень птичьих правах, недолго, и уже много успел наворотить – правильного и неправильного, все разборы будут потом. Недовольных хватает, но они пока особо не высовываются – спасибо твоему отцу. Но если вдруг появится альтернатива мне, начнется мелкий саботаж. С каждым моим спорным решением будут бежать к тебе. Да и с другими приказами все вольно или невольно будут на тебя оглядываться. В нашей обстановке, когда счет иногда идет на минуты, я не могу такое позволить. Позже мы обязательно представим тебя со всеми положенными церемониями, подробно осветим твой вклад в дело спасения столицы, но пока тебе придется потерпеть.
– Но я же буду при штабе? Все равно кто-нибудь догадается.
– Твоя внешность кардинально поменялась, я сам узнал тебя с трудом, но мы-то были знакомы, а остальные!.. Ты не представляешь, как мало сейчас осталось тех, кто может тебя узнать! Когда это случится, тогда и будем думать.
Неуверенным наклоном головы великая княжна подтвердила свое согласие, позволив мне покинуть ее.
– Егор! – окликнула она меня уже на выходе. – Я умру?
– Не умрешь. Обещаю! – «Я сам тебя убью», – добавил мысленно.
– А Олег, он кто?
Женщины!!!
– Начальник чрезвычайного штаба города. Майор. Герой. У него наград чуть меньше, чем у Сурадзе. Мой вассал. И лучший друг.
– Не говори ему, что мы с тобой…
– Не было ничего и никогда!
– Не было, – слабым эхом отозвалась она. – Ничего и никогда! – уже решительно закончила великая княжна.
Немедленно афишировать Ольгу как великую княжну и наследницу я не хотел по многим причинам, не только по тем, которые озвучил ей. Одна из них сейчас плыла в сторону Москвы. Одна плела сети вокруг трона и попутно имела зуб на меня лично. Как отразится поступок ее высочества на той истории, я не знал, а проверять не хотелось. Но даже не эти основные и сотни более мелких доводов повлияли на решение – за два дня только в меня стреляли уже восемь раз. Лишь единожды пуля прошла близко, забрав жизнь Гоши Большого, но моего невероятного везения у Ольги не было.
Теоретически император может мне простить смерть дочери от болезни. Да зачем себе врать – не простит! Сам, идиот, наболтал лишнего, не учел ее молодости и горячности! Маловероятно, что «тестюшка» цинично пожертвовал наследницей (хотя процентик все же на этой чаше весов я оставил, просто чтобы был, – с одним из их рода я уже имел случай ошибиться), и не потому, что я так верил в людей, но тогда ее побег как-то поумнее бы обставили.
Но даже так – не простит! Не сразу, так потом прикопает! Но здесь я еще побарахтаться смогу.
А вот если я допущу смерть Ольги от выстрела, можно пойти и самоубиться, а потом кремироваться. Помнится, Рогов что-то в таком
