– Возможно! – обреченно буркнул Тихий.
Но Агроном покачал головой:
– Вы останетесь тут одни. Без князя. Но будете усердно делать вид, что мы – еще тут. Мы уже заставили себя, если не бояться и уважать, то обратить на нас пристальное внимание. И теперь они должны думать, что мы тут и есть! Потому, главное – не победа, невозможная изначально, а избежать разгрома, быстрого разгрома. Не дать им уничтожить быстро всех тут, не дать им прорваться, не дать им уйти обратно. Что угодно, но все взгляды Змей, Темных и прочей мерзости, что стоит за всем этим, должны пристально смотреть на этот холм. Задача ясна?
Тихий рухнул на лавку, обреченно кивая.
– Ох, уж этот Серый Кардинал, с его излишней скрытностью! Не мог сразу довести до людей задачу и подтекст условий ее выполнения! – бормотал Агроном, покидая провисший от ливня шатер Ставки.
* * *Названные люди, отобранные князем, пропадали по одному, незаметно. В кутерьме возящихся в грязи людей некому было приглядываться к передвижениям князя, близких князя, подсчитывать их. Даже когда Ставка серьезно обезлюдела, и это не вызвало вопросов. За хозяевами приглядывали, но вопросов не задавали. Тем более что личный стяг Белого стоял на месте, видимый любому, кто на него оглядывался.
А потом стало вообще не до оглядывания – случились сразу два события, более значимых для готовящихся к смертной битве людей: на поле боя появились первые, скромные и робкие, Змеи, легко отогнанные дозорами.
И прекращение ливня. Ректор, которому надоело мокнуть и сушить самого себя, пошел на нарушение своего же правила невмешательства в погоду. Он установил над ближней к Лебедям половине долины, над лагерем и земляными опорными пунктами, и дальше, в тыл, зону повышенного магией атмосферного давления. Ливневые тучи просто разбежались от указанных мест. Конечно, менее мокро и грязно не стало – много дней заливало все водой, но хоть за шиворот не льет!
А самое главное – стрелять проще. Стрелы просушили, сменили рабочие части самострелов на сухие. Спешили сушить одежду и доспех. Мокрая одежда липнет к телу, сковывает движения.
Бойня началась на закате, с привычных стычек передовых отрядов, невидимых за пеленой ливня. По редким отрядам, по одиночкам, выныривающим из этой пелены и падающим на руки людей, было понятно, что враг не только велик числом и силен, но и рассержен.
Бойня передовых отрядов – без перерыва – перетекла в само сражение.
На закате волны врагов выныривали из пелены ливня, текли на строй воинов княжества Лебедя, подобно бурому приливу.
Ловушки, густо отрытые на пути людоедов, на изготовление которых потратили столько сил, залило. И если передовые Змеи, проваливаясь в них, избежали участи быть насаженными на кол, вбитый в дно ямы, то они выныривали из ямы, вылезали и шли дальше. А вот основная волна войска людоедов просто игнорировала все ямы и ловушки, затаптывая в них своих же соратников, идя по их спинам, головам. Ногами раздавливая павших от стрел в кашу.
Темнота ночи была условной – высокое атмосферное давление обеспечивало чистое небо, а значит, свет двух лун. Этого света хватало не только для яростной рубки воинов, но и для стрельбы. Тем более что цели выбирать не надо: стреляй в сторону черных и бурых, кровавых флагов – не промахнешься.
Показали себя с самой лучшей стороны гранаты, выгрызая из рядов живых целые клоки, на долгие минуты ослабляя натиск людоедов в этом месте, давая защитникам время вздохнуть, утереть пот, заливающий глаза.
Гранотометчиками были ловкачи Корня, все же убедившего Ставку, что обезьяна с гранатой – штука опасная не только для врага. Вот и носились ловкачи-циркачи меж опорных пунктов, закидывая скопления врага смертоносными подарками. Очень многие даже в войске Лебедя думали, что это – не гранаты, а работа магов. Что уж говорить о Змеях?
Пока была возможность, проводили смену войск, поэтапно, но постоянно. Уставших бойцов заменяли свежие десятки. Потрепанные воины отходили в тыл, для отдыха, довооружения, пополнения людьми, глотнуть воды или горячего взвара, сменить щит, копье, привести мысли и эмоции в порядок. Не менялись только гарнизоны опорных пунктов, состоящие из экипажей кораблей, моряков флота Лебедя, более не существующего. Слаженные, сработавшиеся, сжившиеся общины кораблей так и восприняли временное земляное укрепление – как свой корабль. Обученные к штурмовым абордажным действиям, противодействию абордажу, моряки довольно ловко и стойко защищали укрепления, ловко разя врага гарпунами, действуя плечом к плечу, чувствуя друг друга, без команд и криков, группируясь, выбивая «с борта» прорвавшихся врагов. А их отчаянная смелость и решимость прославила их в веках.
Меж рядами опорных пунктов постоянно бегали подносчики и черные крестоносцы, поднося связки стрел, копий, щитов, унося раненых, убирая из-под ног сражающихся тела павших. Пригнувшись бегали. Над головами летали гарпуны, камни, запущенные камнеметами из-за последних рядов опорных пунктов стрелы.
К полуночи оставили первый ряд опорных пунктов. Тела врагов завалили рвы, гора трупов выросла до высоты валов укрепления.
Последними, по морской традиции, убегали капитаны опорных пунктов, сильным рывком выдергивающие прикопанные в валах бочки с земляным маслом. Корабли принято топить или сжигать, чтобы врагу не достались. Масло разливалось по укреплению, людоеды бежали по нему, спотыкаясь, вываливаясь в масле. А потом пылая с нечеловеческими криками, когда камнеметы разрядились горящими зарядами в заранее пристрелянные цели – покинутые укрепления. Камни, обернутые пропитанными маслом соломой, веревками и тряпьем, не только били врага, но и поджигали масло, некоторое время огнем своим освещая цели для стрелковых расчетов.
Лазарет работал в суматохе. Множество новых сестер, еще слабо освоивших премудрости спасения жизней, через час истошных криков в темноте, стрел Змей, прилетавших на свет Магических Светильников, стали путаться, в темноте и слезах не видя ничего, еще больше вызывая несуразицу и бестолковщину.
А раненые текли полноводной рекой. Раненые не знали традиции Милосердия – спасать сначала жизнь, а потом – здоровье. Каждому, испытывающему невыносимую боль, казалось, что именно его боль самая сильная, его рана самая страшная. И новонабранные сестры соглашались с ними.
Но были старшие сестры, уже видевшие многое, спасшие много жизней; Матери, что прошли с командиром через Пустоши людоедов.
