Будучи королевской дочерью, по законам того мира девушка могла назначить условие для претендентов на ее руку. Условие Алисы было таким: кто сможет наполнить ее шелковый кошель льдом из ледовых пещер в дальнем конце королевства, тот и возьмет ее в жены. А кто не сможет выполнить задачу – умрет. Конечно, большинство претендентов на руку принцессы были глупцами. Они скакали день и ночь, везя с собой осколки льда, но по дороге он таял и утекал водой. Некоторые пробовали обмануть ее, приносили лед из замерзшей реки в миле от дворца, но она узнавала о предательстве по знакомому привкусу грязи у льдинок. Другие решали, что принцесса выражалась символически, и привозили ей алмазы – и расплачивались за свою ошибку жизнями.
Выполнить задание принцессы сумели двое братьев с далекого севера. Кожа их казалась такой же бледной, как лед, который они принесли. Они порезали глыбу льда на небольшие кусочки и уложили их в древесные опилки, чтобы довезти невредимыми до королевского дворца.
Когда старший из братьев показал принцессе лед, она остолбенела. Кровь отхлынула от ее лица, и это вызвало у мужчины улыбку.
– За кого же из вас ей выходить замуж? – спросил король.
Старший брат снова улыбнулся. Всем присутствующим постепенно делалось ясно, что его улыбка не предвещает ничего хорошего.
– Нам не нужна жена, – сказал он. – Нам нужна рабыня. Она будет печь нам хлеб и прибираться в доме, и вынашивать детей, которые будут служить нам после ее смерти.
Девушка ничего не сказала. Вместо этого она взяла свой шелковый кошель, набитый льдом, и проглотила весь лед. Руки ее вмиг заиндевели. Кожа ее стала голубой, глаза – мертвенно-белыми, и вся она заледенела. Ее отец закричал, мать зарыдала, а двое братьев заспорили – и наконец решили забрать принцессу с собой как есть и уже по дороге определиться, что с ней делать.
Они выехали тем же вечером – двое братьев и девушка, привязанная к седлу коня, которого отец выдал ей в приданое. Мать смотрела ей вслед, когда ее увозили, и корка льда, которой покрылось ее сердце в день рождения дочери, наконец растаяла.
Братья скакали, пока звезды не начали бледнеть, и раскинули лагерь. Они раскатали свои скатки на земле, а свою замороженную невесту положили под дерево. И заснули.
Младшему брату снились страшные сны – о лисе с дырами вместо глаз и о ребенке, который смеялся, утопая в ледяном озере. Когда наутро из-за горизонта выкатилось солнце, он проснулся и обнаружил, что его брат мертв. Кожа мертвеца блестела от изморози. Он окоченел с раскрытым ртом и глазами, полными ужаса. Девушка же была обледенелой и неподвижной, как и прежде. Ее холодное тело не шевельнулось, когда выживший брат в ярости ударил ее ногой в бок.
Он быстро обдумал, что ему делать. Брата он оставил лежать на месте, собрал лагерь и связал каменно-твердые руки и ноги девицы крепкой веревкой – на всякий случай. Ее он тоже оставил позади, рядом со своим мертвым братом, и ускакал прочь так стремительно, словно за ним гнался сам дьявол.
Он скакал и слышал странный звук – будто бы ветер завывал среди обледеневших сучьев. Ночью с неба пошел мокрый снег. Всадник погнал коня еще быстрее. Наконец конь его весь покрылся пеной, а сам он так проголодался и устал, что едва держался в седле. Тогда он спешился и устроил лагерь. Всю ночь он просидел без сна, поддерживая костерок и прижимая к груди кинжал. Но никто не потревожил его, и он подумал, что повел себя глупо.
Пока не взошло солнце. Он встал, чтобы оседлать коня, и увидел, что животное мертво. Глаза его были подернуты пленкой льда, а в гриве блестели сосульки.
Тогда младший брат продолжил путь пешком. Он двигался сквозь глухую чащу, где солнечный свет едва проникал сквозь ветви. По пути он не встретил ни души. Воздух, который он вдыхал, замерзал у него в горле, ресницы покрывались снегом, глаза болели от холода, хотя кругом стояла весенняя оттепель. Уже стемнело, когда он наконец лег на землю отдохнуть – настолько усталый, что у него не было сил, чтобы бояться. Когда же он сомкнул веки, принцесса вышла к нему из-за дерева, увитого диким виноградом. Она положила ладони ему на глаза, а губами прижалась к его губам. Когда же он умер, она распрямилась. Лед еще оставался в ней, а в глазах что-то клубилось, как перистые облака.
Она развернулась. В воздухе пахло холодной сиренью – вечерний аромат ранних цветов. Это был запах духов ее матери. Черноглазая девушка представила замок своих родителей – как пульсирующее сердце зверя, которого она жаждала убить. И она направилась к замку.
10
Финч прервал рассказ. Вокруг гудел шум ресторанчика, ложки звенели о тарелки, официанты опускали на столы блюда с закусками. Я почувствовала резкую боль и глянула вниз, на свои руки. Оказывается, я сорвала с правого указательного пальца несколько кровавых заусенцев – прямо до мяса.
– Что такое? – наконец спросила я.
Финч тревожно смотрел мне куда-то за спину.
– Ничего, просто… – Он привстал – и снова сел. – Я подумал… да нет, неважно.
– Что там? – в висках у меня билась кровь, как после черного кофе в три часа утра, зубы выбивали дробь – мне пришлось сжать челюсти, чтобы это прекратить. Я огляделась по сторонам, но не заметила ничего подозрительного. Три девчонки помладше, зачем-то в темных очках поздно вечером, пьют кофе. За другим столиком – группа пожилых мужчин в рабочих куртках… Чуть дальше – брюнетка надкусывает кусочек сахара…
– Что ты увидел? – прошептала я.
Финч взъерошил рукой и без того непослушные волосы.
– Ничего. Я просто на взводе.
Я оглянулась в третий раз. Никто не ответил на мой взгляд.
– Ты отлично запомнил сказку, – сказала я.
Он откусил от недоеденного сэндвича и принялся жевать, не переставая ощупывать глазами помещение.
– Любимые книги, – сообщил он, жуя, – часто перечитываются.
– И чем кончается история?
Но у Финча явно пропало настроение рассказывать сказки. Каждые пару секунд он тревожно смотрел мне через плечо.
– Кровавой местью, конечно.
– Местью за что?
– За обычные грехи. Отвергнувшая ее мать, похотливый отец… Аллюзии на «Ослиную шкуру», если ты еще сама не заметила.
– Кофе, молодые люди? – мы дружно подпрыгнули на сиденьях, когда возле нас возникла официантка с кофейником.
– Ты даже более чем на взводе, – заметила я, когда она удалилась. – Это все сказка. Ты разнервничался, когда рассказывал.
– Мне еще не приходилось рассказывать вслух ни одну из них. Из-за этого я… почти поверил,
