Заинтересовался великий князь и Белой Крепостью, о которой и слыхом не слыхивал прежде. После этого Петр перешел к главному.
— Княже, хан Сырчан более недоволен нашим соседством и шлет челобитные своему брату Атраку в Грузию, что подвизается на службе грузинского царя Давида, дабы тот вернулся в донские степи. Сам же он замышляет разрушить Белую крепость, хотя пока, и не до того ему благодаря походам твоим. Однако закончатся они, и через пять-семь лет мы почувствуем степную удавку на своей шее. Сам видишь, только о благе православных печемся и защите рубежей их, нет у нас других подспудных мыслей. Ни о захвате твоих земель ни об ином ущербе тебе даже помыслить не можем. А потому помоги нам в нашем богоугодном деле, княже. Помоги силой воинской, походами степными. Не дай возродиться половцам, а мы уж приберем степь в руки православных и тебе на блюдечке поднесем.
— И на что мне ваша степь?
Мономах выжидающе уставился, на ветлужцев, будто только сейчас задался этим вопросам, а не ставил его перед собой всю жизнь.
— Оружие, великий князь! — вмешался юноша. Судя по тому что его отец даже глазом не повел, роли у них были заранее распределены. — А точнее железо, которое, ты можешь взять на Дону. Крепкое железо, звонкое. Знаем мы место, где его много! Добыть его тяжело, но мы постараемся для тебя. Лишь половцы не дают нам это сделать!
— Вот как… — Мономах бросил задумчивый взгляд на своего сына и Мстислав коротко кивнул. — И во что мне это встанет?
— Помимо прозвучавших просьбиц? Надо заселять тот край, княже, работных рук понадобится много. Очень много! Поверь, мы можем стать добрыми союзниками тебе…
— И под мою руку пойдете?
— С радостью бы, княже, — юноша огорченно пожал плечами, — вот только переяславцев среди нас очень мало, а черемисы и эрзяне, что составляют большую часть наших мастеров и воев, вряд ли на это согласятся. Точнее, разорвут, наши договоренности да и нас самих передавят как кутят… Лучше подожди немного, приведем мы этих людишек к православию и ты прирастешь вдвое, а то и втрое, держава твоя дотянется до булгар и даже дальше.
— Немного, это сколько? Пять лет, десять, двадцать? — Мономах неожиданно взъярился, — Неужель ты думаешь, щенок, что я проживу еще столько?! Земли воронежские втихую прибрать к рукам хотите?! Напишу Юрию, мигом он разорит ваше воронье гнездо на Ветлуге!
— А что тебе до воронежских земель, княже? — спокойно возразил ему Петр. — Они не твои. Скажу даже больше, там проходит известный тебе торговый тракт, а он скорее под властью Булгара, нежели тебя.
— Распну…
Мономах сжал кулаки на подлокотниках кресла, но ветлужец вовремя добавил, снизив напряжение в комнате.
— Дай нам, княже, эти годы и мы клятву дадим, что любые наши завоевания передадим твоим правнукам, лишь бы они сидели в Киеве и права наши поклялись не рушить!
Великий князь скрипнул зубами. Причем тут чьи-то права? Речь о другом!
— Права, говоришь… А если на великом киевском престоле будут не мои внуки? Что, передадите все Переяславлю и присягу ему же дадите. Лишь бы там мой потомок сидел?
— Нет, княже, земли наши отойдут лишь единоличным правителям Руси и никак иначе!
— Может ты забыл, дружинник, что на Руси лестничное право? — вскинулся прежде молчавший Мстислав и вскочил со своего места.
— Мы считаем это неразумным, из-за этого неурядицы га Руси и раздрай великий. А еще… — Петр оглянулся, будто за время разговора кто-то мог зайти к нему за спину, и тихо добавил, — еще мы считаем, что только твои потомки, княже, могут править русской землей и никак иначе! Ты доказал это делами своими и я ничуть не лукавлю, когда говорю что восхищаюсь тобой и твоим сыном Мстиславом, присутствующим тут же.
В горнице установилась кричащая тишина. Возможно, сейчас, прозвучала мысль, лелеемая многими в этом зале. Но само существование этой мысли было невозможном из-за той крови которую придется пролить для ее воплощения.
— Но до той поры мы можем предложить другое, — продолжил ветлужец.
— Мы готовы заключить союз, пусть он будет неравноправный, поскольку мы знаем свое место, но союз! Мы готовы согласовывать все наши действия, явные или неявные, с твоими потомками, помогая расширять границы Руси и…
— И?.. — выжидательно вскинул голову великий князь, будто призывая все-таки сказать нужные слова.
— И пообещать, что никогда... никогда мы не встанем на сторону врагов твоих детей! В стороне можем остаться, но против потомков ныне здравствующего великого князя киевского не пойдем ни за что!
Ветлужцы покерно склонили головы и Мономашичи задумчиво переглянулись. Эти не пойдут, сами предложили. Уже не так мало.
— Ну что — вновь уселся в кресло Мстислав. — Теперь можно и поговорить… о наших планах, С чего начнем?
— Дозволь, княже, пояснить наши притязания, кои ты можешь отвергнуть или принять?
— Дозволяю.
— Беспошлинная торговля на Руси и свободный проход через земли твои, в чем нам недавно начали чинить препятствия. В ответ мы готовы тебе поставлять орудие и доспехи не дороже той цены, что идет в Суздале. Дорога на нас!
— На четверть дешевле, чем Юрий вам дает! Цену я знаю!
Ветлужец запнулся, но кивнул головой.
— Да, княже! Но тогда брать будешь сразу по тысяче бронных доспехов, а так же щит, меч или секиру к каждому, никак не меньше... И половину оплаты вперед, чтобы железо закупить!
Мономашичи вновь, переглянулись,. Размах впечатлял, но ветлужцы уже доказали в Суздале что справятся.
— Десятую часть вперед!
Сошлись на четверти.
Петр, не останавливаясь, продолжил.
— Ежегодные походы против половцев на Дону с привлечением большинства князей русских. Пусть каждый из них хоть в
