— Много на себя берешь, ветлужец… — засмеялся великий князь. — Может, заодно возьмешь на себя обеспечение походных тысяч, а?
— Десять полных доспехов ежегодно, полсотни лошадей!
— Две сотни! — вскинулся князь, понимая, что это уже не шутки. И пропитание!
— Сотня, княже, не больше! Да и лошадки обычные, степные. Коней мы только начали разводить на воронежской земле, но когда с этого выйдет прок, даже загадывать не берусь. Разве что ты поможешь породой? Не только для боя лошадки нужны, но и тяжеловозы для сохи…
Мономах оглянулся на Мстислава и тот кивнул головой.
— Выделю два десятка, батюшка, но возьму дорого.
Петр благодарно поклонился и продолжил.
— А вот с припаями для твоих тысяч, княже, мы пока не справимся Разве, что лет через десять… Но зато, своих воев в каждый такой поход отрядим и заботиться тебе о них будет не нужно. По полсотни конных воев от воронежской вольницы и эрзянских и черемисских племен на каждую русскую тысячу…
— Ладно, обсудишь с Мстиславом подробности позднее, — махнул рукой.
Мономах. Еще что?
— Переселенцу на Дон… Сразу, как мы удостоверимся в честности друг друга, закрепимся там и разведаем месторождения.
— И где эти места? — бросил испытующий взгляд на ветлужца Мстислав.
— Железо есть где-то рядом с вашим Курском и булгарской крепостицей на Дону, что мы Липецком зовем. А каменный уголь, что вполне вместо древесного пойдет, лежит в донских степях, на реке Кальмиус, где проходил ранее Залозный путь в Тмуторкань.
— Кхм… Ты что, предлагаешь тащить одно к другому?
— Нет княже. Это просто самые крупные залежи, наверняка найдем что-то близкое друг к другу. Железа и угля там без меры, вот только находятся они глубоко, добраться до них трудно, а потому!
— Опять условия? — напрягся Мстислав.
— Не справитесь вы без нас, княже. А потому предлагаю все пополам делить. Но можем просто показать, где копать и тогда все ваше будет…
— А крепостица булгарская, что ты упомянул, на Хорысданском тракте стоит?
— Так и есть?
Петр попытался что-то добавить, но увидев нахмурившееся лицо Мономашича, смолчал. И так было понятно, что до Липецка им не добраться, с булгарами ссориться не с руки.
Это все?
— Белую Вежу надо восстанавливать и иные какие крепостицы ставить на Дону. Без этого угля не будет.
— Сколько переселенцев понадобится?
— Хотя бы двадцать тысяч семей!
— Где я тебе такую прорву возьму, тысяцкий? — вскинулся Мстислав. Ополоумел?!
Есть одна задумка, но опять же все в походы упирается.
— Говори!
Слышали мы, что ты, Мстислав Володимирович в прошлом году на Менск ходил и Глеба пленил?
— Уж не осудить ли хочешь, за это? — встрял великий князь и покосился на сына.
— Ни в коей мере. Думаю, что полоцкое княжество вам надо собирать в былых границах и забирать под свою руку, княже. А после...
— Что? — заскрипел, смеясь, Мономах. — Учить меня решил?!
— Лишь свою мысль донести, княже, а ты, конечно, волен поступать по своему разумению. Думаю, что потом надо выходит к литве, пруссам, латгаллам, ятвягам и, в конце концов, к Варяжскому морю…
— Щенок ты, тысяцкий! - вскипел Мстислав. — А мы, по-твоему, чем занимаемся? А предки наши что делали все эти годы?
— Прости, княже, я не про деяния твоих великих предков! — потупился ветлужец. — Хотел просто сказать, что всех язычников, что по Варяжскому морю сидят, мы с удовольствием осадим на Дону. Где и крестим!
— Непосильно это, Петр! — решился назвать по имени ветлужского тысяцкого Мстислав, пытаясь втолковать ему как малому ребенку. Нам даже с Полоцком и Горадно не справиться, а ты про жмудь нам толкуешь! Ветлужец согласно кивнул Мономашичу, но продолжил стоять на своем.
— И все же, если не дойти до литвы и не примучить ее, она сама придет на полоцкие земли! А то и с ляхами соединится! И что тогда? Готовы мы и в этих землях выделять по полсотни воев на каждую твою тысячу, княже. А долю в добыче людьми себе заберем, если позволишь.
— О как! А с половцами покойного Шарукана на Дону ты уже, выходит, справился, тысяцкий? — хмыкнул Мстислав.
— Орды Ельтукове, Токсобичей, Отперлюевых мы терзаем и ослабляем, как только можем. Даже про Бурчевичей на Днепре в голове держим, княже, хотя они к тебе ближе и именно твоя головная боль. Но вот что с ордой Айюбая делать, что по степи рассеялась, ума не приложу. Вроде бы хан тебе союзник был.
— Родич он нам был, так что не тронь пока!
— Пусть так. Не пойдут на нас, резать не будем.
— Как бы самих вас не вырезали! И помни тысяцкий, мы клятвы тебя пестовать, лелеять и защищать не давали! Смотри, если подведешь нас!..
Петр угрюмо качнул головой.
— Всякое может быть, княже. Слово свое держать будем, но мы еще слишком слабы, чтобы с матерыми волчарами вокруг нас без огрех справляться.
— Ладно! — прервал препирательства сына с гостями Мономах. — Ваши чаяния насчет людишек я понял, хотя ничего не обещаю. Что еще?..
— Торговые дела с заморьем. Взять тот же Царьград. До как он падет, можно получить такую прибыль, что...
Мстислав поперхнулся и закашлялся, с натугой прочищая себе горло.
— Безумцы! Отец, зря привел их к тебе в терем! Царьград! Падет!
— Погоди, сын, дай ему договорить.
Ветлужец благодарно поклонился великому князю и объяснил свои слова.
— Доподлинно нам известно, что ты, Владимир Всеволодович, посылал воеводу, своего Иван Войтишича воевать дунайские городки
