Да и на иной шее порыдать охота была.
И крепко так порыдать.
Вволю.
Теперь-то я только носом шмыгнула. И стала с видом горестным, рученьки на грудях сложивши. Подумалось, надо ли причитать? Бабка, та б моменту не попустила, а я… я стояла и глядела.
– Придется без лопаты. – Мне Кирей только кивнул и рученьки потер. – Зось, а Зось… а ты то заклятье, часом, не помнишь, которое нам Ильюшка показывал? Ну, чтоб землица расступилась, и все такое…
– Не помню.
Вот же… спасать меня не будут.
Сомнительно, чтоб им для того лопата надобна была.
– И я не помню. – Кирей патылицу почухал. – А ты?
– Помню. – Лойко кивнул. – Только… у меня не выйдет. Обычная магия… плохо получается… вот если убить кого…
– Убить не выйдет, он уже мертвый. Зось, не стой, как чужая… давай так, ты нам схему покажешь, а Зось применить попробует. Авось и выйдет… а то, знаете ли, копать руками мы три дня можем.
И меня по плечику похлопал.
Ободряючи.
– Чего? – молвила я, желая вцепиться и этому второму жениху в рог да крутануть хорошенько, глядишь, дурь бы и выкрутилась. Может, она вовсе в рогах у него упрятана.
– Не серчай, Зославушка, – Кирей отошел в стороночку, – а то морщины на челе появятся. Зось, вот давай по-хорошему. Ты с ним говорила? Говорила. Историю его знаешь? Знаешь. И жаль его тебе? Жаль.
А чего это он за меня отвечает? Я и сама способная.
– И мне жаль. А еще здравый смысл подсказывает, что нам же выгодно эту жалость перевести в русло, так сказать, практичное, поскольку в противном случае нас он сотрет и забудет, как звали… верно?
Лойко кивнул.
– Он же ж не просто так, он воззванный. Ему не уйти, пока не исполнено будет предначертанное, а поскольку исполнить это затруднительно, – Кирей похлопал руками по плечам, – нас ждут беды и разрушения… раньше его матушка останавливала, но теперь, когда ее не стало…
Лойко вновь кивнул, мол, так оно и было, и будет.
– …Пойдет он к цели… и не то что мы поляжем, царство опустеет изрядно. А нам оно надобно? – И Кирей сам себе на вопрос ответил: – Нам того вовсе не надобно. Следовательно что? Наш с тобой долг предотвратить грядущую катастрофу.
– Не мели попусту. – Я уже поняла, что спасать меня не будут, а словеса эти пустые – исключительно, как молвила б Люциана Береславовна, для Киреева собственного успокоения. – Чего делать?
– Надо бы тело его раскопать. А потом провести обряд один… – Кирей отвел взгляд, стало быть, этот обряд не самый безопасный.
И без меня не обойтись.
От не сказать, чтоб я радая была. Мир спасать в мечтах – одно, а вот наяву в земле колупаться иссохшее – другое… заклятье я чертила сосновою веткой.
Лойко сидел тихенько, спиною к камню прижавшись, да думал об чем своем, если мертвяки вовсе думать способные. И тем изрядно мне помогал. Кирей же за мною ходил да руководствовал:
– Прямее малюй… Зослава, разве не помнишь, чему нас учили? Прямые линии должны быть прямыми… а это что за загогулина? Это, по-твоему, так руна старшая выглядит? Зослава… ты понимаешь, что шансов у нас немного… я сказал на три шага…
– Кирей! – Я сук в руке подкинула, прицеливаясь.
– Что?
– Шел бы ты… отдохнул, что ли?
– Я не устал. – Он ногою шишку еловую подпнул, расчищая мне путь. – Я лучше тебе помогу.
Ага, а я с этое помощи поседею до сроку. Нет уж.
– Кирей…
– Понял. – Он руки поднял и, разом посерьезнев, добавил: – Небо светлеет. Точно сама успеешь?
Успею, куда я денуся. Нет, оно б можно было и без чертежу, когда б Кирей уверенный был в правильном заклятии, так он не уверенный… да и я тоже не уверенная, что сумею с силою управиться… с огнем-то я поладила. И с водой. А вот земля, она упертая, не захочет отдавать, то и не принудишь.
Да и заклятье… такого я не пробовала.
Потому лучше уж время потратить, чтоб первичную схему начертить, а уж с нею и дальше воевать.
– Солнце теплое, – заметил Лойко. – Теперь я это ощущаю…
– И все равно умереть хочешь? – не удержалась я. Оставалась самая малость. Заключительная линия и два закрепляющих узла, чтоб контура замкнуть.
– Я уже мертв, Зослава. И да, я хочу уйти, пока еще в своем разуме пребываю… я не знаю, что будет дальше… возможно, я просто двинусь к столице, уничтожая всех, кого встречу… а может, просто нашлю на царство чуму и мор… или еще чего утворю… я больше не верю себе.
Он задрал голову.
– Но солнце увидеть хотел бы… думаешь, получится?
– Получится, получится, – проворчал Кирей. Он тоже присел и, сапог стянувши, сор мелкий из него вытряхивал. – Если я чего и понял, то действует обряд не сразу. Пару часов у тебя будет… нам того хватит.
И переглянулись так хитро.
Знать, не только обряд задумали. Да ну их…
Я закончила чертеж и отступила, оглядывая свое утворение. Нет, Люциана Береславовна нашла б к чему придраться. И линии не так чтобы глубоки да четки, и вовсе это блажь опасная – чертить на земле, тут же ж любая кочка, любой жук дохлый все испоганить способный… да только не было у меня с собой листов пергаментных и иной снасти.
Авось и так сойдет.
Руки о подол отерла.
– Ну, – сказала, сама робея от задуманного, ажно колени задрожали да и в руках слабость появилась. – Надобно… начинать.
Кому я сие говорила?
Себе… получится. Конечно, получится… вовсе я не бездарная… и экзаменации вон сдала… и цельный год училась-мучилась, мусолила гранит науки, как Архип Полуэктович сие называет… и значится, не зазря, если вот…
– Зось, не тяни хвоста… – Кирей сапог рукавом протер, – то есть кота… хвост оборвешь.
А небо и вправду посветлело.
Того и гляди, вспыхнет ружовым перламутром да золотом, солнышко выпуская…
Слова заклятья легли, что молитва на душу. Я проговаривала, как учено было, четко и ясно, ворочая языком неподъемные глыбины древних словесей. И ничего, ворочались. И сила текла, уходила в начертанную вязь рисунка, связывая землю волею моей. А та, сперва неподъемная, тяжкая, упрямилась, не желая расставаться со скарбами своими.
Но вот вздохнула.
И треснула.
И выплюнула конскую голову костяную… проржавелую сбрую, от которой и уцелели, что заклепки посеребренные… и еще костей горку… гору… земля отдавала взятое.
Горшок с серебром, зарытый, надо думать, в стародавние времена. И осколки стеклянные. Железный плуг. И меч проржавелый…
– Вот! – Лойко вскочил на ноги.
Я это краешком глазу заприметила, и то, как поднялся следом за ним Кирей, и то заклятье, набравши силу, тянуло из землицы еще что-то, неимоверно тяжкое, неподъемное…
– Бросай, Зослава!
Ага, чтоб сие так просто было! Я б
