Аликс покачала головой.
— Моя мама никогда…
— Да простят меня высшие силы… Аликс! Чудо в перьях! Твоя мать ведет себя так, словно она ваша гувернантка. За хорошее поведение ты получаешь конфетку, за плохое — ремня, но о любви тут речи не идет. Вообще. Никак.
— Н-ну…
— Не нукай, не на лошади. Пойми меня правильно, Резеда отличная хозяйка, она твердой рукой ведет дом, но к детям она относится, как к поголовью декоративных кур. Вас вывели, вырастили и отдали на развод — всё. А любовь, та, которая есть у нас с мамой, — вам Резеда не могла ее дать, она не знает, что это за чувство… вот ты запомни ее поведение и постарайся не повторять со своими детьми. Мы с мамой тоже не пример и не образец для подражания, но ты можешь себе представить, чтобы я с ней чем-то не поделилась?
Аликс не могла.
— Не пришла со своей бедой? Искала защиты не у нее в первую очередь, а у кого-то другого?
Фраза получилась корявой, но Аликс оценила деликатность Джин. Подруга могла бы сказать честно, что в любой беде надо бросаться за помощью к родным людям, но бывает ведь и так, что родные хуже врагов? И как тогда?
— Джин…
— Ты для нас родная, и мы счастливы, что ты с нами. Но ради своих детей — помни. Хорошо?
Аликс кивнула.
Пришла леди Нэйра, принесла поднос с разными вкусностями, посидела рядом с Аликс, что-то очень уютно поворчала…
Да, семья — это люди, которые тебя любят. И касаясь в полудреме своего живота, Аликс обещала малышу, что будет очень-очень любить его. И сделает так, чтобы он всегда, с любыми бедами, приходил к родителям. А как бывает иначе? Хоть поделиться…
* * *Операцию «Идеальная невестка» назначили на следующее утро. Как раз надо было хоронить Ивара Линоса, вот и самое время проявить себя во всей красе. А что?
Похороны — это проводы?
Нет, дорогие мои, в семье записных ханжей — это спектакль искусственного горя. Плохой спектакль, кстати. Единственный, кто горевал искренне и безудержно, это маленький Колин, но его быстро взяла в оборот леди Нэйра. Держала за руку, что-то шептала на ухо, и мальчишка не пытался вырваться. Кейт поглядывала на эту картину с плохо скрытой признательностью. Сама она, вся в черном, держала на руках маленькую Элинк. Девочка не понимала, куда и зачем ее тащат, и играла всем, до чего могла дотянуться. Например, мамиными волосами, шляпкой, платьем…
Кейт первой шла за гробом, время от времени вытирая слезы платочком и с трудом спасая его от детских ручек. Следом за ней направлялись леди Дженет под руку с сыном — все в черном, Лесс витал в облаках и вряд ли сильно размышлял о том, что лишился зятя. Ивар Линос ему никогда не нравился, так что сожалеть было не о чем.
Он горевать не собирался. Некогда. Его разум полностью занимала Аликс.
Ах, Аликс. Ее, кстати, на похороны не позвали — беременной там не место! Пусть сидит дома и вышивает приданое для малыша. Это неофициально. А причины для всех остальных — иная. Аликс не была знакома с Иваром Линосом, зачем ей идти?
Леди Дженет также прикладывала платочек к совершенно сухим глазам, выражение ее лица было неописуемым. Тут и благородное горе, и страдание, и под всем этим — плохо скрытые размышления о том, что Кейт теперь никуда не выгонишь, и досада на Линоса — не мог помереть где подальше или хотя бы семью обеспечить…
Следом за леди Дженет и Лессом шли Ивар и Тиана. Тиана выглядела почти копией матери, с той только разницей, что злилась на Кейт. Теперь эту попрошайку из Кон’Ронга не выставишь, а у нее Андрес в Клостере, мальчику очень много надо… но выцарапай что в обход Кейт! У нее ж аппетиты — на шестерых хватит!
Ивар Ривен не то, чтобы горевал, но определенно был подавлен. С Линосом они были не в самых лучших отношениях, но все равно горько.
Замыкали шествие Джинджер, леди Нэйра и Кларисса. Черных платьев у них не нашлось, поэтому дамы были в темно-синем, светло-сером и темно-зеленом соответственно. Леди Дженет предлагала свои наряды, но тут уж дамы отказались единодушно. И перешивать не хотелось, и носить старые тряпки ее воссиятельства Фрумс, как ехидно прозвала леди Дженет злоязычная Джинджер, было попросту противно. Авторитетом надавить не получилось, и леди Дженет смирилась. Но все равно выказывала свое недовольство. Джинджер игнорировала его с царственным безразличием.
Недовольство?
Она тоже много чем недовольна!
А пока… много речей, прочувствованных, неторопливых, лживых от первого до последнего слова. Много слез — таких же лживых и поддельных. Много чувств, в которые не поверит даже балаганный актеришка…
И Джинджер уже представляла следующую статью в газете, на которой леди Дженет одной рукой будет прикрывать платком лицо, а второй щелкать костяшками на счетах, прикидывая, во сколько ей обойдется содержание дочери и внуков. Даже если редактора статья не заинтересует, для себя напишем! Хоть душу отвести!
Хорошо хоть, Аликс не пошла.
* * *В эту самую минуту Аликс, обмерев, смотрела из окна замка на приближающихся к нему людей.
Одного она узнала бы где угодно. Даже в полной темноте, даже с завязанными глазами.
Ее супруг.
Сэндер Пирлен!
Он нашел ее…
Женщина подхватилась от окна словно ужаленная. Бежать! Бежать немедленно, далеко и быстро!
Куда?
А правда куда? Дорога в Кон’Ронг лишь одна, и сейчас по ней едут Сэндер и Люсьен. Но… сидеть в комнате?
Нет!
Как только Сэндер войдет в замок, он тут же спросит про нее. И если ему скажут, в какой она комнате… а рядом никого нет. Никого, кроме слуг. Никто ее не защитит, никто не защитит ее малыша… что же делать?
Спрятаться!
Пока не вернутся с похорон все остальные — спрятаться как можно дальше! Чтобы ее сразу не нашли.
Куда?
Аликс
