Первенца.
Любимца.
Незаконного сына, который не мог наследовать трон, пусть даже других наследников не останется. Закон в этом отношении был ирионовски строг. Незаконным – только деньги, если отец соизволит их выделить. Но трон – не место для ублюдков.
На листках было кратко сказано, что юный Дион не поладил с мачехой, что Элоиза Карст умерла в возрасте тридцати пяти лет, оставив малолетних детей, что сыновья и дочери Короля погибали один за другим, а Дион заключил союз с Атреем и собирался занять трон.
Такие простые строчки, но Луис видел за ними совсем другое.
Видел красавицу с королевским венцом в волосах, которая отвешивает пощечину юноше и шипит: «Ублюдок!» Видел, каким гневом и обидой вспыхивают его глаза.
Видел того же юношу, но уже повзрослевшего, вливающего яд в кубок королевы…
Видел, как один за другим умирали дети Короля.
Старший сын утонул, купаясь в море с братом. Младшему кто-то влил в вино тот же яд, что и его матери. Одна из дочерей родилась безумной, но такое бывало. Вторая была убита мужем в момент измены – и стоит ли спрашивать, кто нашел любовника и кто подсказал ревнивцу нужный момент? Третья просто пропала невесть куда, не оставив ничего, кроме одежды, на берегу моря…
Но передавать трон бастарду его величество все равно не захотел. Кровь, да не та?
Решительно не та.
Как понял из записей Луис, его величество до последнего не хотел верить в худшее. Разве его сын, его первенец, его любимец может так поступить? Разве он способен на подлость, на предательство?
Разве…
Когда любящий отец осознал истину, было уже поздно. И для его детей, и для него. Порча на крови штука сложная. И на Короля наслали именно такую порчу.
Он смог отразить ее, даже вернуть обратно, убивая своего сына, но и сам не выжил.
А перед смертью призвал к себе герцога Лаиса.
Или?..
Луис задумался о том, что герцога Лаиса призвали, да. А кого еще? Он бы поставил все на одну-единственную карту? На месте Короля?
Умирая, не оставляя наследников… Да?
Нет.
Атрей породнился с Дионом. Тимар тянет одеяло на себя. Остаются Лаис, Карст, Карнавон. Часть головоломки Дома Лаис у него есть. А Карсты?
До Карнавонов Луису пока не добраться, но Карст…
Лусия выходит замуж за герцога Карста, а сопровождать ее к будущему супругу будет Луис. Обязательно. И в библиотеке Карстов пороется, и в семейных секретах, и… лишь бы шею не свернули.
Луис посмотрел на свечу.
Тоскливо, как же тоскливо…
Луис уронил голову в ладони, застонал от боли. За что? Мама, за что?
Я все сделаю как надо, я разузнаю о Карсте, чтобы не сломать жизнь сестре, я найду того, кто тебя убил, и он сто раз пожалеет, что на свет родился, но здесь и сейчас я все бы отдал, чтобы ты была рядом. Чтобы была жива, чтобы не было этого ужасающего темного одиночества, чтобы не свивалась за окнами тьма змеиными кольцами, чтобы…
В дверь постучали.
– Войдите!
Кого не ожидал увидеть Луис, так это Ольрата с бутылкой.
– Не уважите ли старика, тьер?
Ни заискивания, ни подобострастия, просто Массимо посчитал, что не след Луису оставаться одному. Девчонка – та слезами исходит, один брат при ней, второй горечь ушел заливать, Преотец молится, а этот вот сидит, заперся… не надо так-то. Нет, не надо.
И Луис это отлично понял.
Ему предлагали не дружбу – ну какая может быть дружба между тьером, который и трех десятков не сравнял, и наемником, у которого пятый десяток на закате, но участие. Не сочувствие и сострадание, от которых у тьера Даверта кулаки сжимались, а просто – плечо подставить.
Луиса не жалели.
Ему просто помогли в трудную минуту, ничего не требуя взамен. Как и его матери.
Тьер Даверт это оценил.
– Что ж, проходи.
Кивнул Массимо на удобное кресло, достал из стола дорогие серебряные кубки, заодно и шкатулку убрал подальше. Ни к чему такое видеть, даже самым доверенным. А Массимо пока еще доверия не заслужил. Проверить его еще надо, слишком уж вовремя он появился.
– Ты уверен, что нам хватит?
Массимо ухмыльнулся и отвернул полу жилета. Там, в пришитом изнутри кармане, торчало горлышко еще одной бутылки. Насколько мог видеть Луис – с ромом.
Напиться и забыться?
Вряд ли. Столько спиртного здесь нет. А вот чуточку унять боль – в самый раз будет.
– Разливай.
* * *Когда Эрико постучал в дверь неприметного домика, было уже поздно. Слуга не сразу отворил ему дверь, и Эрико воспользовался этим временем как надо.
Благородного тьера тошнило.
Он уже успел побывать в нескольких тавернах и нахлестаться вина. Даже подраться успел, а боль не унял, да и как тут уймешь?
Мама ушла.
Никогда она больше не обнимет его, не поцелует, не шепнет на ухо: «Ты у меня все равно самый лучший», не…
Нет единственного человека, который его любил.
Нет, и не вернешь, и не исправишь ничего. Когда она прощалась, просила быть сильным, не обращать ни на что внимания, а уж она за своим родным сыночком присмотрит…
Только вот Эрико был сыном Эттана Даверта и в вечность души не верил. Есть ли там что, нет чего, живем здесь и сейчас, один раз, а уж что да как потом…
Плевать!
Здесь и сейчас надо брать все, что тебе дают, потому что «там и потом» может не быть ничего. Только пустота.
– Эрико?!
Элисса, выбежавшая на крыльцо в одной ночной рубашке, была очаровательна. Распущенные по плечам золотые волосы, глубокие, синие в сумраке глаза, белоснежное тело, просвечивающее сквозь кружево…
Эрико не выдержал, да и кто из мужчин сдержался бы на его месте?
Сгреб женщину в охапку, притянул к себе, вскинул на плечо и потащил по лестнице. Кажется, она что-то лепетала.
Кажется, пыталась отбиваться.
Кажется, плакала, когда он вошел в нее, утоляя свой голод, прогоняя пустоту и одиночество, но Эрико было все равно. Он мечтал забыться и получил-таки свое, когда за сомкнутыми веками взорвались алмазные россыпи звезд. А всхлипывания девушки рядом с ухом казались несущественными.
Он уплывал по реке сновидений туда, где был еще мальчиком, где мама гладила его волосы и шептала что-то ласковое на ушко, где все было пронизано золотистым светом.
Эрико спал.
* * *Элисса повсхлипывала, наверное, еще минут десять. Потом, когда раздался храп, поморщилась с отвращением и спихнула с себя тяжелое тело.
Мразь такая…
Хорошо, она не девушка, и не такое видела. А была бы и правда сопливой девчонкой? Порвал бы на клочья…
От Эрико пахло вином, потом и рвотой. Элисса поморщилась, оглядела тело.
Хм-м… а вот это кстати!
В драке Эрико сильно рассекли бровь, можно и воспользоваться, чтобы себя не кромсать. Элисса примерилась и осторожно содрала корочку с раны. Что Эрико проснется, она не боялась. И не
