– Я – ошибка. Меня не должно быть, потому что у меня нет судьбы.
– Чушь. Кто тебе это сказал? – подобием смеха и возмущения сотряслась Ива.
– Тетушка Мухомор, – еще тише выдохнула Белянка.
– Она ошибается.
Ошибается? Нет!
Белянка на миг отстранилась с изумлением.
– Она никогда не ошибается!
– О, людскую суть не изменят века! Когда вы перестанете ошибаться, вы перестанете быть людьми, – Ива смеялась грустно и светло, и Белянка вновь ринулась ей навстречу, все глубже сплетая с ней мысли и чувства:
– Но как она не понимает, что он не любит ее!
Ива помолчала, должно быть, не зная, о ком шумит эта девочка, но потом в голове возникли ее тихие мысли:
– Ты не можешь изменить ее. Ты не можешь изменить его. Ключ – ты сама. Всегда. Измени себя, отбрось сомнения, страхи, слезы. И тогда увидишь ответ. Самый простой.
Белянка прикрыла веки, позволив себе заплакать:
– Я не могу отбросить слезы. Мне больно. Если я забуду свою боль и свою радость, я забуду саму себя!
– Ты значительно больше, чем вязь памяти, боли и радости. И возможности твои безграничны. Открой глаза – что ты видишь?
Мягкий удар тепла взорвался в такт сердечному ритму – словно Ива по-дружески подтолкнула ее вперед, к верной дороге. Белянка послушно вытерла локтем слезы и посмотрела перед собой:
– Лес, речка, деревья, кусты…
Новый удар сердца – новое касание тепла.
– Дальше.
– Чаща, – прищурилась Белянка.
– Еще дальше.
Белянка сдалась:
– Темнота.
На мгновение Ива поделилась вспышкой света с обрывком видения:
– Там пылает пожар. Звенят топоры. Чужие люди губят Лес. И скоро они придут сюда. Скажи, что важнее, твои слезы или Лес?
– Лес.
– Вот и ответ.
Резко похолодало – мысли Ивы ушли, втянулись в ветви, в ствол, в корни. Белянка осталась одна. Она еще долго смотрела на излучину реки, на быструю воду, на солнце, клонящееся к западу, на россыпь небесно-синих пролесков. И с каждым ударом сердца все четче слышала… себя. Она знала. Знала, как правильно. Знала, что на самом деле важно. Знала, что справится, сможет все. Нужно только отбросить жалость к себе и глупые мечты. И покрепче сжать кулаки.
Резко выдохнув, Белянка легко поднялась и побежала к переправе. До заката осталось совсем немного.
Скрипели несмазанные уключины, берег стремительно приближался. У воды мыла посуду Ласка. Тем лучше: не нужно искать и лишний раз Стрелка видеть тоже не нужно.
Днище лодки прошелестело по мокрому песку. Белянка спрыгнула в воду и привязала толстую веревку к дереву.
– Надо же, живая! – покачала головой Ласка. В глазах блеснуло облегчение и подобие улыбки, но голос сочился напускным ядом: – А все думали – утопилась!
Целый рой язвительных ответов вертелся на языке, но нет, не за этим пришла.
– Знаешь, Ласка, я больше не буду тебя просить снять приворот. И тетушка Мухомор не будет.
– Вот как? Занятно, – усмехнулась Ласка и склонилась к воде с очередным горшком.
– Только одна просьба у меня к тебе есть, – не отступалась Белянка.
Ласка уставилась исподлобья:
– Начинается!
– Скажи Стрелку, что чужие уже в Лесу. Они губят все вокруг. И мы должны приготовиться.
– Вот еще!
– Не упрямься. Твоего Стрелка все должны уважать, правильно?
– Моего Стрелка? – Ласка потянулась, как довольная кошка.
– Твоего Стрелка, – покорно повторила Белянка.
– Но он думает сейчас только обо мне, – покачала головой Ласка, приторно растягивая слова. – Ничем помочь не могу.
– Но он же слушает тебя? Выполняет любую прихоть? – Белянка изо всех сил старалась говорить мягко, спокойно.
– Конечно, – противная улыбка становилась с каждым ответом все шире и шире.
– Просто попроси его: пусть объявит завтра с утра общий сбор, расскажет об опасности и поручит Ловкому собрать охотников, рыть тайники, мастерить запасы стрел.
– Хочешь братца своего превознести?
С Лаской определенно было невозможно говорить.
Белянка выдавила по слогам:
– Выбери любого другого парня.
– А ты даже на глаза Стрелку попадаться не будешь?
– Не буду.
– И про приворот не будешь трепаться?
– Не буду.
– Ну хорошо. Так и быть. Уговорила, – Ласка сложила чистую посуду в подол и поднялась.
С пригорка спустился Стрелок:
– Ну где же ты есть, милая? – он подошел к Ласке и бережно забрал у нее горшки. – Солнце уже село, а тебя все нет.
– Да заболталась с подружкой, – хихикнула она, обернулась через плечо и прошептала: – Не смотри на него! Ты слово дала!
– Не смотрю, – Белянка отвернулась.
– Ни капли гордости! Даже противно! – плюнула Ласка и скрылась за деревьями.
Белянка устало опустилась на песок. Вопреки стараниям плечи сотрясли рыдания. Как же трудно улыбаться, когда хочется волком выть!
Теплая рука тетушки Мухомор легла на плечо:
– Молодец!
Белянка зарыдала еще громче. Так всегда: когда кто-то рядом, плакать хочется втрое сильнее.
– Я как раз шла тебя искать, – неумело соврала тетушка Мухомор.
– Ты как раз шла объявлять общий сбор и всем сообщать, что Стрелка приворожили, – сквозь всхлипы протянула Белянка.
– Успокойся уже. Я же не сделала этого и Горлицу не пустила. А ты – умница, уговорила Ласку.
– Но приворот-то она все равно не снимет, – Белянка зарыла руку в мокрый песок по самое запястье.
– Ловкий справится не хуже Стрелка, – заверила тетушка Мухомор. – А теперь вставай и пошли домой.
– Домой?
– Конечно, неужели ты подумала, я тебя выгоню? И не смотри на меня так, идем! Тебе срочно нужно переодеться и напиться горячего чая с малиной и медом. Того и гляди заболеешь!
В избушке Белянка наконец согрелась. На столе, на умывальнике, на тумбочке горели свечи. Пылал очаг. Ночь сгустилась за порогом, но переступить не смела. Трещал сверчок, стрекотали древесные жабы. Пахло медом и сладкой хвоей. С перемета свисали связки трав, цветов и чеснока, на стенах плясали причудливые тени.
Ведуньи пили чай.
– Значит, теперь все будут слушаться Ловкого, – заключила Горлица.
– Он сможет, – Белянка посмотрела в холодные серые глаза и не испугалась.
Сегодня она уже ничего не боялась. Сегодня что-то переменилось. Узкое лицо, прямой нос, бледные губы, серая коса – Горлица была всего лишь ученицей ведуньи. Не более.
– Стрелок выбрал Ловкого побратимом, лучше него никто не справится, – сказала тетушка Мухомор.
Странно, что брат об этом никогда не говорил. Белянка с удивлением глянула на наставницу и хотела было переспросить, но вдруг вспомнила разговор с Ивой и выпалила:
– Чужие уже в Лесу.
– С чего ты взяла? – вскинула тонкие брови тетушка Мухомор, округлые щеки вытянулись.
– Мне передала старая Ива у излучины реки, – Белянка победно улыбнулась: Горлица лишь одно лето назад научилась общаться с деревьями!
– Она говорила с тобой? – тетушка Мухомор так и расцвела. – Помню я эту болтушку, помню. Сварливая она, но мудрая. С этим не поспоришь.
– Почему же деревья у озера молчали? – Горлица склонила голову набок, совсем по-птичьи.
– У них свои причины, – пожала плечами тетушка Мухомор. – Нам нужно подумать, нужно…
Ведунья с шумом отхлебнула горячий чай.
Белянка оглянулась на травяной тюфяк и сундук с платьями Ласки. На подоконнике лежал
