– Чтобы ее заплатить, мне придется продать почти все, что у меня есть, а король отобрал все мои земли.
– И еще ты должен дать клятву верности этелингу, – добавил Беокка.
Обычно он то и дело сердился на меня и говорил все быстрее, по мере того как его раздражение росло, но той ночью Беокка был очень тихим.
– Итак, король разорит меня и привяжет к своему сыну?
– И вернет колдунью ее мужу, – пробормотал Беокка, глядя на Скади в черном плаще, чьи глаза мерцали из самого темного угла комнаты. – Скирнир предложил награду за ее возвращение.
– Скирнир? – переспросил я.
Это имя было мне незнакомо.
– Скирнир – ее муж, – пояснил Беокка. – Фриз.
Я посмотрел на Скади, которая отрывисто кивнула:
– Если ты ее вернешь, она погибнет.
– Тебя это заботит? – уточнил Беокка.
– Мне не нравится убивать женщин.
– Закон Моисея гласит, что мы не должны разрешать ведьме жить, – напомнил священник. – Кроме того, она – прелюбодейка, поэтому ее муж имеет данное Господом право убить ее, если пожелает.
– Скирнир – христианин? – поинтересовался я.
Ни Скади, ни отец Беокка не ответили. Тогда я спросил у Скади:
– Он тебя убьет?
Она молча кивнула.
– Итак, – я снова повернулся к Беокке, – до тех пор, пока я не заплачу виру, не дам клятву Эдуарду и не пошлю Скади на смерть, мои дети будут заложниками?
– Король издал указ, что о твоих детях будут заботиться в покоях госпожи Этельфлэд, – объяснил Беокка.
Он осмотрел меня с ног до головы здоровым глазом:
– Почему ты оделся, как на войну?
Я промолчал, и Беокка пожал плечами:
– Ты думал, что король пошлет свою стражу?
– Я полагал, что он может так поступить.
– И ты стал бы с ними сражаться? – Беокка был потрясен.
– Я бы показал им, кого они пришли арестовать.
– Ты убил человека!
Беокка наконец слегка собрался с силами:
– Человек оскорбил тебя, я знаю, но его устами говорил Святой Дух! Ты ударил его, Утред! Король простил первый удар, но не второй, и ты должен заплатить за это!
Он откинулся назад; теперь у него снова был усталый вид.
– Тебе вполне по силам заплатить такую виру. Епископ Ассер настаивал на том, чтобы она была куда больше, но король милостив.
Бревно в очаге внезапно затрещало, напугав борзых, которые дернулись и заскулили. Огонь вспыхнул с новой силой, осветив комнату, отбрасывая дрожащие тени.
Через этот огонь я посмотрел на Беокку.
– Епископ Ассер, – бросил я сердито.
– Что – епископ Ассер?
– Годвин был его щенком.
– Епископ разглядел в нем святость, да.
– Он увидел способ удовлетворить свое желание, – прорычал я, – избавить от меня Уэссекс!
Я думал о случившемся на пиру с тех пор, как Годвин погиб от моей руки, и решил, что за словами монаха стоял Ассер. Епископ Ассер верил, что Уэссекс в безопасности. Силы Харальда уничтожены, Хэстен послал свою семью креститься, поэтому Уэссексу больше не нужен полководец-язычник. И Ассер использовал Годвина, чтобы настроить Альфреда против меня.
– Этот кусок валлийского дерьма научил Годвина, что́ нужно говорить. Не Святой Дух вещал устами Годвина, отец, а епископ Ассер.
Беокка уставился на меня через мерцающий огонь.
– Ты знаешь, что пламя ада не дает света? – спросил он.
– Не знаю.
– Это одно из таинств Бога, – пояснил Беокка.
Потом, крякнув, встал. Стряхнул с плеч мой плащ и тяжело оперся на палку.
– Что мне передать королю?
– Это твой Бог ответствен за ад?
Беокка нахмурился, размышляя.
– Хороший вопрос, – в конце концов признал он, хотя и не дал ответа. – Как и мой вопрос. Что мне передать королю?
– Что он получит ответ на рассвете.
Беокка слегка улыбнулся:
– И каким будет ответ, господин Утред?
– Это он узнает на рассвете.
Священник кивнул:
– Ты должен отправиться во дворец один, без оружия, без кольчуги, в простой одежде. Мы пошлем человека, чтобы забрать твою ведьму. Твои дети будут возвращены, когда ты заплатишь сотню шиллингов, остаток виры следует заплатить в течение шести месяцев.
Он похромал было к двери, ведущей во двор, но задержался, повернулся и уставился на меня:
– Позволь мне умереть в мире, господин Утред.
– Наблюдая за моим унижением?
– Зная, что твой меч будет служить королю Эдуарду. Что Уэссекс будет в безопасности. Что дело Альфреда не умрет вместе с ним.
Тогда я впервые услышал, как Эдуарда называют королем.
– Ты получишь ответ на рассвете, – повторил я.
– Бог да пребудет с тобой, – сдался Беокка и похромал в ночь.
Когда тяжелая наружная дверь захлопнулась и засов упал на место, я вспомнил, как Равн, слепой скальд, отец ярла Рагнара, твердил, что наши жизни похожи на странствие через неведомое море. Иногда, говорил он, мы устаем от спокойных вод и ласковых ветров – и тогда у нас нет другого выхода, кроме как круто налечь на рукоять рулевого весла и двинуться к серым облакам, барашкам и буйной опасности.
– Это – наша дань богам, – убеждал он меня.
Я все еще не знаю, что он имел в виду, но в звуке захлопнувшейся двери я услышал эхо тяжелого удара рулевого весла, которое перекинули в другую сторону.
– Что будем делать? – спросил Финан.
– Я скажу тебе, чего я не буду делать, – прорычал я. – Я не дам клятву верности этому чертову ребенку!
– Эдуард – не ребенок, – мягко возразил Финан.
– Он бесхарактерный маленький ублюдок, – сердито заявил я. – Он одурманен своим Богом, как и его отец. И привык сосать уксус из груди этой суки, жены Альфреда, и я не дам ему клятвы.
– Он скоро будет королем Уэссекса, – заметил Финан.
– И почему? Потому что ты и я продолжаем заботиться о безопасности его королевства, ты и я! Если Уэссекс живет, мой друг, то лишь потому, что ирландский коротышка и язычник из Нортумбрии поддерживают в нем жизнь! А они про это забыли!
– Коротышка? – улыбаясь, повторил Финан.
– Посмотри на свой рост.
Мне нравилось дразнить его подобным образом – он был невысок, – хотя внешность Финана обманчива, потому что он управлялся с мечом с удивительной быстротой.
– Надеюсь, их Бог проклянет их проклятое королевство, – выплюнул я.
Потом подошел к сундуку, стоявшему в углу комнаты, открыл его, пошарил внутри, нашел сверток и принес Скади.
Я почувствовал острую боль, прикоснувшись к кожаному свертку, потому что эти вещи принадлежали Гизеле.
– Прочти их, – сказал я, бросив ей сверток.
Она развернула ольховые палочки. Их было две дюжины, не длиннее предплечья человека, отполированные пчелиным воском до идеального блеска.
Финан перекрестился при виде языческой магии, но я научился доверять рунным палочкам. Скади взяла их одной рукой, слегка приподняла, закрыла глаза и выпустила. Палочки застучали на полу, и она наклонилась, чтобы прочитать их послание.
– Она не увидит там свою смерть, – тихо напомнил мне Финан, намекая на то, что я не должен доверять ее толкованию.
– Мы все умрем, – сказала Скади, – и палочки не говорят обо мне.
– А что они говорят? – спросил я.
Она уставилась на узор.
– Я вижу крепость, – в конце концов
