– Серую?
– Серую, господин. – То был первый раз, когда она назвала меня господином. – Серую, как гримтурсены[6], – добавила датчанка, и я понял, что Скади имеет в виду север у ледяного мира, где эти великаны шествуют по свету.
– А крепость? – уточнил я.
– Она горит, господин. Она горит, горит и горит. Песок на берегу черный от пепла.
Я дал ей знак поднять рунные палочки и вышел на террасу.
Была еще середина ночи, и небо, затянутое черными тучами, сыпало мелким дождем. Я прислушался к шуму воды, прорывающейся между сваями старого моста, и подумал о Стиорре, своей дочери.
– Серая? – спросил Финан, присоединяясь ко мне.
– Это означает север, – пояснил я, – и Беббанбург на севере, и южный ветер принесет его пепел на пески Линдисфарены.
– Север, – тихо повторил Финан.
– Скажи людям, что у них есть выбор. Они могут уйти и служить Альфреду или могут отправиться со мной. У тебя тоже есть такой выбор.
– Ты знаешь, как я поступлю.
– И я хочу, чтобы «Сеолфервулф» был готов к рассвету.
* * *Со мной отправились сорок три человека, остальные выбрали Лунден. Сорок три воина, двадцать шесть их жен, пять шлюх, груда детей и шестнадцать гончих. Я хотел взять своих лошадей, особенно Смоку, но судно не было оборудовано деревянными рамами, которые во время плавания удерживают верховых, чтобы те были в безопасности, поэтому похлопал коня по носу и почувствовал печаль оттого, что бросаю его.
Скади взошла на борт, потому что Лунден означал для нее смерть.
Я сложил свою кольчугу, оружие, шлем, щит и сундук с сокровищем в маленьком пространстве под рулевой площадкой и увидел, что Скади сунула туда же свой маленький сверток с одеждой.
У нас не было полной команды, но на гребцовых скамьях заняли места умелые люди.
Занимался рассвет, когда я приказал, чтобы на носу водрузили волчью голову. Эту вырезанную из дерева голову с ощеренной пастью мы хранили под носовой площадкой и демонстрировали только тогда, когда находились в чужих водах. Угрожать домашним духам дерзким драконом, скалящимся волком или вырезанным вороном означало рисковать навлечь неудачу, но теперь меня лишили дома, поэтому я позволил волку бросить вызов духам Лундена.
Альфред послал стражу к моему дому, и, хотя эти облаченные в кольчуги воины могли видеть нас в доке рядом с террасой, ни один из них не вмешался, когда мы отвязали причальные канаты и направили «Сеолфервулфа» в сильное течение Темеза.
Я повернулся и наблюдал за городом, лежащим под грязным дымом.
– Весла вверх! – крикнул Финан, и двадцать одна лопасть весла поднялась над грязной рекой. – И вниз! – скомандовал Финан, и судно устремилось вперед, навстречу рассвету.
Больше у меня не было господина. Я стал изгоем. Я обрел свободу. Я выбрал путь викинга.
* * *Это весело – рассекать волны. Меня все еще держала в плену смерть Гизелы, но выход в море снова принес надежду. Небольшую надежду.
Направлять судно по серым волнам, наблюдать, как волчья голова ныряет с гребня и вздымается со взрывом белой пены, чувствовать ветер и холод, видеть парус, тугой, как живот беременной женщины, слышать, как шипит море у корпуса корабля, ощущать дрожь рулевого весла в руке, словно само биение сердца судна, – все это дарует веселье.
Пять лет я не водил корабль дальше широких вод устья Темеза. Как только мы миновали предательские отмели у Фугхелнесса и смогли повернуть на север, я поднял парус, приказал втянуть длинные весла и позволил «Сеолфервулфу» побегать на свободе.
Теперь мы шли на север, в простор океана, в сердитое, исхлестанное ветром, убийственное для кораблей море. Берег Восточной Англии, низкий и невзрачный, лежал слева от нас, а серое море убегало к серому небу справа, в то время как впереди была неизвестность.
Сердик был со мной, и Ситрик, и Райпер, как и большинство моих лучших людей.
Что меня удивило, так это то, что Осферт, бастард Альфреда, тоже отправился с нами. Он молча шагнул на борт, почти последним из тех, кто принял такое решение, и я приподнял бровь. Осферт же только слегка улыбнулся и занял место на скамье гребца. Он был рядом со мной, когда мы привязали весла к подпоркам, которые обычно держали парус, прикрепленный к длинному рею, и я спросил, уверен ли он в своем решении.
– А почему бы мне не быть с вами, господин?
– Ты – сын Альфреда. И ты из восточных саксов.
– Половина этих людей – восточные саксы, – сказал он, взглянув на команду. – Наверное, даже больше половины.
– Твой отец не обрадуется твоему решению.
– И что он со мной бы сделал? – горько поинтересовался Осферт. – Попытался превратить в монаха или священника, чтобы убрать с глаз долой? И если бы я остался в Уэссексе, что бы меня ожидало? Его благоволение?
Он так же печально рассмеялся.
– Ты можешь больше никогда не увидеть Уэссекс.
– Тогда я поблагодарю за это Бога, – отрезал он. Неожиданно улыбнулся и добавил: – Тут нет вони, господин.
– Вони?
– Вони Лундена, – объяснил он. – Она исчезла.
Так и было, потому что мы находились в море и улицы с прокисшими сточными канавами остались далеко позади. Мы шли под парусом весь день и не видели других судов, кроме нескольких маленьких рыбацких лодок. При виде нашей грозной волчьей головы эти суденышки бросились врассыпную, их люди отчаянно налегали на весла, чтобы спастись от «Сеолфервулфа».
Тем вечером мы подвели корабль близко к берегу, спустили парус и на веслах осторожно вошли в мелкую протоку, чтобы устроить лагерь.
Мореходный сезон уже подходил к концу, и холодная тьма наступила рано. Мы лишились лошадей, поэтому невозможно было исследовать окрестности вокруг места, где мы высадились, но я не боялся, потому что не видел никаких поселений – только одну хижину с тростниковой крышей далеко к северу. Кем бы ни были ее обитатели, они будут бояться нас куда больше, чем мы их.
То было место ила, тростников, травы и ручьев, лежащих под просторным ветреным небом.
Я говорю – «лагерь», но все, что мы сделали, – это принесли плащи туда, где кончалась линия прибоя с водорослями и плавником. Я послал на борт часовых, других разместил на мысах маленького острова, а потом мы разожгли костры и пели песни под ночными облаками.
– Нам нужны люди, – заметил Финан, сидящий рядом со мной.
– Нужны, – согласился я.
– И где мы их найдем?
– На севере.
Я собирался в Нортумбрию, далеко от Уэссекса и его священников, туда, где мой друг имел крепость в изгибе реки, а мой дядя – рядом с морем. Я плыл домой.
– Если на нас нападут… – начал Финан, но не закончил своей мысли.
– На нас не нападут, – уверенно бросил я.
Любой корабль в море – добыча для пиратов, но «Сеолфервулф» – военный корабль, не торговый. Он был длиннее, чем большинство торговых кораблей, и, хотя имел широкий корпус,
