– Я дам тебе время поразмыслить, – бросил он мне. – Но знай одно: я никогда не отдам Беббанбург. Поэтому труды дня сегодняшнего ты можешь закончить двояко: либо с мертвым мальчишкой на руках, либо с кучей золота. Сообщи о своем решении до наступления ночи.
И Утред зашагал прочь.
– Господин! – взвизгнула Ингульфрид.
Он обернулся, но заговорил не с ней, а со мной.
– Ты отпустишь мою жену, – потребовал кузен.
– Она не пленница и вольна уйти, когда захочет, – ответил я. – Но ребенок останется у меня.
Ингульфрид продолжала обнимать мальчишку за плечи.
– Я останусь с сыном, – яростно заявила она.
– Ты пойдешь со мной, женщина, – рявкнул кузен.
– Здесь ты не властен, – заявил я. – Твоя жена поступает, как ей хочется.
Он посмотрел на меня так, будто я спятил.
– Как ей хочется? – Утред не произнес эти слова, скорее они сами сорвались с его языка от удивления. Затем тряхнул головой и зашагал дальше. Дружинники ушли с ним, оставив внешний двор в нашей власти.
Финан оторвал мальчика от матери и передал Осферту.
– Не отходи от мелкого ублюдка, – посоветовал он, потом подошел ко мне, наблюдая, как мой двоюродный брат и его люди проходят через Верхние ворота.
Когда последний человек скрылся из виду, створки затворились.
– Он отвалит за своего мальчишку кучу золота, – проворчал Финан.
– Золото – это всего лишь золото, – подчеркнуто пренебрежительно сказал я. До нас донесся стук запорного бруса, опускающегося на скобы.
– А мертвый пацан не стоит ни гроша, – продолжил ирландец более настойчиво.
– Знаю.
– Да и все равно ты его не убьешь, – буркнул Финан. Говорил он так тихо, что я едва разбирал слова.
– Неужели?
– Ты не детоубийца.
– Так, может, самое время им стать?
– Ты его не убьешь, – повторил Финан. – Поэтому давай возьмем золото. – Ирландец ждал ответа, но я хранил молчание. – Парни должны получить награду.
Тут он был прав. Я выступал для них хлафордом, подателем благ, но в последние недели вел лишь от неудачи к неудаче. Финан намекал, что кое-кто из дружинников может уйти. Они принесли присягу, но, по правде, мы обставляем клятвы такими священными церемониями именно потому, что их легко нарушить. Если человек решит, что другой господин обеспечит ему достаток и славу, то уйдет к нему, а людей у меня и так мало.
– Ты доверяешь мне? – Я улыбнулся Финану.
– Ты знаешь, что да.
– Тогда передай людям, что я сделаю их богачами. Скажи, что я впишу их имена в хроники. Они будут знамениты и стяжают славу.
Ирландец криво усмехнулся:
– И как ты это сделаешь?
– Не знаю, – признался я. – Но сделаю.
Я подошел к Ингульфрид, с тревогой наблюдавшей за сыном.
– И сколько твой муж заплатит за тебя? – спросил я у нее.
Женщина промолчала, но я подумал, что ответа не требуется. Кузен обращался с женой откровенно презрительно, и я подозревал, что цена ее как заложницы ничтожна. Зато парнишка стоил целое состояние. И чутье подсказывало пренебречь состоянием, хотя бы до некоторых пор. Я посмотрел на мальчонку: глядит с вызовом, хотя едва не плачет. Смелый. Я еще раз взвесил свой выбор: взять золото или довериться чутью? Я понятия не имел, что случится дальше, а малец, что и говорить, будет обузой. Однако чутье призывало меня склониться в сторону менее очевидного выбора. Так велели мне боги, ибо что такое чутье, как не их глас?
– Финан. – Я резко повернулся к навесу, под которым спали собаки. – Возьми все это сено и разбросай вдоль частокола. И у надвратной башни тоже.
– Ты собираешься спалить город?
– Сено сырое, – буркнул я, – но стог высокий и внутри наверняка сухой. А башня, кузница и конюшни будут гореть. Жги все!
Мой кузен не согласится отдать Беббанбург, потому что без крепости он ничто. Без нее он будет саксом, затерянным среди владений данов. Ему придется стать викингом или преклонить колени, принося клятву верности Эдуарду Уэссекскому. В Беббанбурге же он король земель на день скачки в любую сторону и богат. Поэтому Беббанбург стоит жизни сына. Стоит жизни двух сыновей, ведь, как сказал Эльфрик, сыновей можно наплодить еще. Мой двоюродный брат сохранит за собой крепость, но я сожгу, сколько смогу.
И вот мы вывели из конюшни лошадей, выпустили их за ворота крепости на свободу, а потом подожгли двор. Кузен не пытался помешать нам, просто смотрел с высокой стены. И в стелющемся под дождем дыму мы вернулись к «Полуночной». Зашлепали к ней по воде, таща с собой Ингульфрид и ее сына, и вскарабкались на борт в средней, низкой части. Кузен мог отправить погоню на своих длинных военных кораблях, и я хотел спалить их, но дерево отсырело под ливнем. Поэтому Финан взял троих парней, и они перерезали удерживающие мачты канаты, а потом топорами прорубили в подводной части большие дыры. Оба корабля опустились на илистое дно гавани, и я приказал своим людям садиться за весла «Полуночной». Дождь продолжал лить, но здания горели жарким пламенем, и дым поднимался к черным тучам.
Ветер стих, но волны оставались высокими и на выходе из мелкой гавани закручивались белыми барашками. Мы погребли к этой белой толчее, и валы обрушились на высокий нос «Полуночной». А мой двоюродный брат и его люди смотрели со стен, как корабль выходит в море. Отплыв подальше от материка, за острова, я приказал распустить парус и переложить руль на юг.
Вот так мы покинули Беббанбург.
Часть третья
Слухи о войне
Глава 1
Я направился на юг, чтобы убедить кузена, будто держу путь в Южную Британию, но, как только дым горящего Беббанбурга превратился в серое пятно на фоне серых туч, повернул на восток.
Куда идти, я не знал.
На севере простиралась Шотландия, дикие обитатели которой всегда рады случаю зарезать сакса. Еще дальше располагались поселения норманнов, полные угрюмых людей в вонючих тюленьих шкурах, цепляющихся за свои каменистые острова и, подобно шотландцам, предпочитающих убивать, а не привечать гостей. Земли саксов лежат к югу, но благодаря христианам ни в Уэссексе, ни в Мерсии меня не примут, а в Восточной Англии мне и подавно делать было нечего. Поэтому я снова повернул к пустынным Фризским островам.
Просто не знал, куда еще податься.
Меня подмывало взять предложенный кузеном выкуп. Золото всегда кстати. На него можно купить воинов, корабли, лошадей и оружие, но, повинуясь чутью, я выбрал мальчишку. Когда мы двинулись на восток, подгоняемые холодным северным ветром – он дул ровно и сильно, – я подозвал парнишку.
– Как тебя зовут? – спросил я его.
Он озадаченно поглядел
