Я облокотился на рулевое весло. «Полуночная» шла быстро, и рукоятка весла дрожала в моих ладонях – всегда верный знак, что корабль доволен. Облака сносило на юг, но внезапно они начали рваться, и судно очутилось посреди пятна света. Я улыбнулся. Не много найдется вещей, доставляющих такую радость, как корабль, идущий под добрым ветром.
– Что за вонь? – возмутилась Ингульфрид.
– Финан, наверное, – сказал я.
– Господин Утред, – одновременно со мной заявил ирландец.
– Это парус, – пояснил ей Осферт. – Он смердит из-за жира трески и бараньего сала.
– Жир трески и баранье сало? – Пленница удивилась.
– Они воняют, – подтвердил я.
– И привлекают мух, – добавил Финан.
– Так зачем мазать?
– Потому что так парус лучше забирает ветер, – ответил я. Ингульфрид скривилась. – Ты не привыкла к кораблям, госпожа?
– Нет. Более того, я их ненавижу.
– Почему?
Данка молча таращилась на меня с минуту, потом осклабилась:
– А ты как думаешь? Я ведь единственная женщина на борту.
Я собирался заверить ее в полной безопасности, а потом понял намек. Мужчинам легко: мы просто мочимся за борт, знай только держись с подветра, а вот у Ингульфрид так не получится.
– Элдгрим! – позвал я. – Поставь под рулевую площадку ведро и сооруди полог! – Я посмотрел на женщину. – Там будет тесновато, зато никто тебя не увидит.
– Я все приготовлю, – торопливо вмешался Осферт.
Он отослал прочь Элдгрима и при помощи двух плащей отгородил сырое темное пространство под нашими ногами. Финан глянул на меня, кивнул в сторону Осферта и ухмыльнулся. Я сделал вид, что ничего не замечаю.
– Вот, госпожа, – произнес Осферт, насколько мог торжественно. – Я покараулю, чтобы никто тебя не побеспокоил.
– Спасибо! – поблагодарила Ингульфрид, а Осферт поклонился.
Финан хрюкнул.
Осберт хотел увязаться за полезшей под настил матерью.
– Останься здесь, парень, – окликнул я его. – Я научу тебя править кораблем.
Ингульфрид присела, скрывшись из виду. «Полуночная» парила, радуясь ветру и волнам. Я вручил мальчонке весло и показал, как предвосхищать движения судна, дал ощутить силу моря через длинное древко весла.
– Не старайся держать слишком ровно, это замедляет лодку, – посоветовал я. – Обращайся с ней как с породистой лошадью. Будь ласков, и она подскажет, что делать.
– Зачем учить, если собираешься убить его? – спросила появившаяся из-под настила Ингульфрид.
Я наблюдал, как она забирается на площадку. Ветер сорвал ленту с ее волос, и те рассыпались вокруг лица.
– Ну? – бросила она. – Зачем его учить?
Гнев придал ей строгую, резкую красоту.
– Потому что это навык, которым должен владеть каждый мужчина, – ответил я.
– Так он доживет до лет, когда станет мужчиной? – с вызовом поинтересовалась данка.
– Госпожа, я детей не убиваю, – мягко сказал я. – Но не хотел, чтобы твой муж знал это.
– Так что ты намерен делать с мальчиком?
– Он не причинит ему вреда, госпожа, – вмешался Осферт.
– Тогда зачем захватил его? – не унималась пленница.
– Я его продам, – отозвался я.
– Как раба?
– Думаю, твой супруг заплатит щедрее любого работорговца. Или, быть может, раскошелятся враги твоего мужа?
– Таких хватает. И ты первый среди них.
– И наименее опасный, – усмехнулся я, кивком указав на свою команду. – Вот все воины, которые у меня есть.
– И все-таки ты напал на Беббанбург, – произнесла Ингульфрид, и по ее тону трудно было понять, считает она меня круглым дураком или невольно восхищается дерзким поступком.
– И почти преуспел, – мрачно кивнул я. – Хотя следует признать, что сейчас я, скорее всего, был бы уже мертв, если бы ты не повела сына посмотреть, как подковывают его нового коня. – Я поклонился. – Я обязан тебе жизнью, госпожа, спасибо!
– Ты обязан ей моему сыну. – В голосе ее вновь прорезалась печаль. – Я не стою ни гроша, но вот Утред…
– Осберт, хотела ты сказать?
– Утред, – с вызовом повторила женщина. – Наследник Беббанбурга.
– Не наследник, пока жив мой сын.
– Но твоему сыну надо сначала взять Беббанбург, а этого у него не выйдет, – возразила Ингульфрид. – Поэтому наследник – мой Утред.
– Ты слышала слова моего дяди, – бросил я. – Твой супруг может заиметь другого наследника.
– О да, может! – воскликнула она гневно. – Он плодит ублюдков, как сука щенков. Предпочитает приживать незаконнорожденных, но так гордится Утредом!
Неожиданная ярость в голосе удивила меня, как и снисходительность к мужу. Она задиристо смотрела на меня, и я не мог не залюбоваться красивым лицом с острыми скулами и твердым подбородком, которое несколько смягчали пухлые губы и светло-голубые глаза, отливавшие, подобно морской воде, серебром. Осферт явно думал так же, поскольку почти не сводил с нее глаз с того самого момента, как пленница присоединилась к нам.
– Тогда твой муж глупец, – заключил я.
– Глупец, – эхом подхватил Осферт.
– Ему нравятся толстые и чернявые, – буркнула Ингульфрид.
Ее сын слушал и при этих горьких словах матери помрачнел. Я улыбнулся парнишке.
– Толстые и тонкие, чернявые и белявые, – сказал я ему, – все они женщины, и их следует лелеять.
– Лелеять? – повторил он с изумлением.
– Пять вещей делают мужчину счастливым: хороший корабль, хороший конь, хороший пес, хороший конь и женщина.
– Не обязательно хорошая? – поинтересовался с усмешкой Финан.
– Они все хорошие, – ответил я. – За исключением того времени, когда плохие. А тогда они лучше, чем хорошие.
– Боже милосердный! – страдальческим тоном воззвал Осферт.
– Слава Богу! – дополнил Финан.
– Так, значит, твой супруг захочет вернуть сына? – снова обратился я к Ингульфрид.
– Еще бы.
– И отправится в погоню?
– Заплатит кому-нибудь, чтобы найти тебя.
– Потому что трус и побоится идти сам?
– Господин Эльфрик издал закон, по которому владелец Беббанбурга не вправе покидать крепость, не оставив вместо себя наследника. Один из них обязательно должен находиться внутри стен.
– Потому что вне этих стен любого из них так легко убить, – подхватил я, – тогда как прикончить укрывшегося в них почти невозможно?
Она кивнула:
– Поэтому если Утред не отменит отцовский закон, то пошлет других людей убить тебя.
– Многие пытались, госпожа, – мягко заметил я.
– У него есть золото, – напомнила Ингульфрид. – На него можно нанять много воинов.
– Без этого ему не обойтись, – сухо бросил Финан.
На следующий день мы подошли к островам. Море успокоилось, солнце ярко сияло, ветер настолько стих, что нам пришлось взяться за весла. Мы плыли осторожно, выставив на носу человека, чтобы проверять глубину веслом.
– Где мы? – поинтересовалась Ингульфрид.
– Фризские острова, – сказал я.
– Ты собираешься спрятаться тут?
– Здесь негде спрятаться, госпожа, – покачал я головой. – Твой муж прикидывает, куда я мог бы податься, и знает, что это одна из возможностей.
– Дунхолм, – сказала она.
Я ожег ее взглядом:
– Дунхолм?
– Ему известно, что Рагнар был твоим другом.
Я не ответил. Рагнар был больше чем другом, он был моим братом. Его отец вырастил меня, и, распорядись судьба иначе, я мог остаться с Рагнаром и сражаться бок
