– Римское, должно быть, – сказал я Этельфлэд. Ни один из известных мне народов не мог создать такой тонкой вещи.
– Римское, – подтвердила она, указывая на надпись, идущую по краю.
Я прочитал ее вслух, спотыкаясь на незнакомых сочетаниях букв:
– Moribus et forma conciliandus amor. И что это значит?
– Не знаю, – она пожала плечами. – Амор – это любовь, кажется. Священник сказал бы.
– К счастью, церковников у нас крайне мало, – бросил я. Но двое все же сопровождало, так как большинство наших воинов были христиане и хотели иметь под рукой священников.
Этельфлэд провела пальцем по краю блюда:
– Как оно прекрасно! Жаль его ломать.
Но мы все равно его сломали, изрубив на части топорами. Работа древнего умельца, вещь неземной красоты, обратилась в рубленое серебро, а от него куда больше пользы, чем от блюда с полуголыми танцовщицами. Рубленое серебро легко переносить, и оно суть деньги. Из блюда получилось по меньшей мере три сотни кусков. Мы разделили их и поехали дальше.
Ночевали в рощах, иногда в брошенных усадьбах, которые сжигали на рассвете. Недостатка в еде не было. Урожай уже собрали, и нам хватало зерна и овощей. Был еще скот. Добрую неделю мы грабили земли Кнута, ели его еду, жгли его поместья. Но ни один поджог не принес мне такого удовольствия, как пожар, устроенный нами в большом пиршественном зале Тэмворпига.
Мы опустошали местность к северу от этого города, углубившись внутрь территории Кнута, но потом повернули на юг, к слиянию рек, где король Оффа построил на укрепленном холме Тэмворпига величественный дом. Деревянный частокол обороняли копейщики, но их было мало, скорее всего одни старики или увечные. Они не пытались сдержать нас. Едва мы появились с севера, защитники кинулись бежать по римскому мосту, переброшенному через Тэм, и скрылись на юге.
Мы обыскали старинный высокий дом, ища серебро или что получше, но ничего не нашли. Глиняная пиршественная посуда, рога для эля не имели орнамента. Все сокровища, если они тут были, исчезли. Саксы обитали в городе, выстроенном к северу от холма, на котором возвышалась усадьба. Они поведали нам, что некие люди буквально за два дня до нашего появления вывезли на восток четыре груженные добром повозки. Эти люди очистили весь дом, бросив только рога да черепа, даже продовольствия почти не осталось. Мы прикупили за рубленое серебро хлеб, копченое мясо и соленую рыбу у горожан, провели ночь в доме Кнута, при этом я позаботился выставить дозорных на стене и на римском мосту, ведущем на юг.
А поутру мы спалили дворец Оффы. Принадлежал ли он самому Оффе? Не знаю. Знаю только то, что он почернел от времени и что Оффа построил форт, а стало быть, должен был иметь жилой дом внутри этих стен. Быть может, дворец был перестроен после его смерти, но, как бы то ни было, теперь он горел. Полыхал. Огонь распространялся с сумасшедшей скоростью, старые бревна словно покорились судьбе, и мы благоговейно попятились, когда балки рухнули и вверх взметнулись искры, дым и новые языки пламени. Этот пожар был виден, наверное, миль за пятьдесят. Не упомню усадьбы, которая горела бы так яростно и так быстро. Крысы улепетывали со всех ног, птицы в страхе выпархивали из соломенной кровли, и жар прогнал нас вниз, в город, где ждали лошади.
Мы зажгли сигнал, бросая данам вызов, и на следующее утро, когда пожар еще бушевал, а дым стелился под напором холодного сырого ветра, я вывел две сотни людей на обращенную к реке стену. Часть стены сгорела, остальная закоптилась, но для любого, кто пойдет с реки, с юга, она покажется внушительным оборонительным сооружением. Крепость из дыма. Прочих воинов я вывел на мост, где мы и приготовились ждать.
– Думаешь, он придет? – спросил меня сын.
– Думаю, да. Сегодня или завтра.
– И мы сразимся с ним здесь?
– Как бы ты поступил? – поинтересовался я.
Утред нахмурил лоб.
– Можно перекрыть мост, – неуверенно предложил он. – Но Кнут способен пересечь реку выше или ниже по течению. Глубина невелика.
– Поэтому ты сразился бы с ним здесь?
– Нет.
– Тогда не будем, – сказал я. – Мне хочется убедить его в том, что мы встретим его тут, но это не так.
– Тогда где?
– Сам скажи.
Сын задумался.
– Назад, на север, ты не пойдешь, – заявил он наконец, – потому как это отдалит нас от короля Эдуарда.
– Если тот идет, – заметил я.
– На юг тоже не пойдешь, – продолжал Утред, не обратив внимания на мое уныние. – А идти на восток – значит поставить Кнута между нами и Эдуардом. Выходит, мы идем на запад.
– Вот видишь, все просто, стоит только подумать.
– Но путь на запад приближает нас к валлийцам, – промолвил Утред.
– Будем надеяться, что ублюдки дрыхнут.
Он смотрел на длинные зеленые водоросли, лениво колыхаемые течением. Лоб его прорезала глубокая складка.
– Но почему не пойти на юг? – спросил сын спустя некоторое время. – Почему не попробовать прорваться к войску Эдуарда?
– Если тот идет, – повторил я. – Нам это неизвестно.
– Коли нет, то нам все равно терять нечего, – мрачно напомнил Утред. – Поэтому предположим, что идет. Почему нам не соединиться с ним?
– Ты только что сказал, что это невозможно.
– Но если выступить прямо сейчас? Если скакать быстро?
Я подумывал об этом. Мы действительно могли поспешить на юг, пробиваясь к армии западных саксов, которая, я надеялся, движется на север. Но я не был уверен, что Кнут уже не перекрыл нам путь или что не перехватит нас на дороге. Тогда нам придется драться в том месте, которое выберет он, а не я. Так почему бы не пойти на запад в надежде, что валлийцы упились и спят?
Римский мост состоял из четырех каменных арок и был на удивление добротно отремонтирован. В самой середине, встроенная в парапет, лежала широкая плита известняка с вырезанной на ней надписью: pontem perpetui mansurum in saecula[4]. Я опять понятия не имел о смысле, хотя слово perpetui наводило на мысль, что мост должен был стоять вечно. Но если так, это оказалось ложью, поскольку мои люди разломали один из двух центральных пролетов. Мы использовали тяжелые молоты, и работа заняла бо́льшую часть дня, но в итоге старинные камни полетели на дно реки, а мы залатали прореху принесенными из города бревнами. Другие бревна пошли на сооружение преграды на северной оконечности моста. Позади нее мы выстроили свою «стену щитов».
И ждали.
На следующий день, когда солнце залило багрянцем закат, Кнут пришел.
* * *Сначала появились разведчики – воины на легких лошадках, способных быстро бегать. Разведчики достигли реки и остановились, наблюдая за нами. Только небольшая группа отделилась и поскакала вдоль берега Тэма, явно с намерением выяснить, перекрыли мы брод выше по
