Ноль удалил их все.
Я поражена, ноги подкашиваются от этого удара.
«Держись подальше – и, может, я их верну. Продолжишь – и это будет лишь началом».
Я сжимаю кулаки. Моя злость поднимается словно острый клинок против фигуры в доспехах. Секунду спустя я понимаю, что слезы застилают глаза. Хэмми наконец подходит ко мне.
– Эми, что с тобой происходит? – говорит она.
Ноль слегка наклоняет голову, словно дразнит меня. «Слишком поздно».
И тогда в нашем общежитии раздается взрыв.
26
Утечка газа. Вот чем публике объяснили взрыв.
Я и не представляю, как все было, пока не вижу произошедшее по телевизору в больничной палате. Со стороны это выглядит ужасно: какую-то секунду общежитие «Всадников Феникса» еще стоит, а в следующую оглушающий взрыв и оранжевый шар пламени вырываются из крыши атриума. Окна разлетаются осколками стекла. Огонь бушует, повсюду черный дым. В соседних общежитиях включается свет, и игроки других команд бегут к нашему дому. Некоторые кричат. Другие стоят, обхватив руками головы, в молчаливом потрясении. Но большинство бежит к нашим окнам, выкрикивая наши имена. Даже Тримейн – агрессивный, неприятный Тримейн – там, помогает Рошану вытащить Эшера через окно.
Потом приезжают пожарные и скорая помощь.
Вспышки заполняют экран телевизора. Новостной корреспондент говорит перед нашим общежитием, задавая вопросы Хэмми, которая выглядит потерянной и кутается в одеяло. Эшер получил несколько порезов и синяков от разбитого стекла, как и Рошан. Каким-то чудом все мы выжили.
Но это не значит, что мы не потрясены до глубины души.
– Мисс Чен, – говорит медсестра, заглядывая ко мне в комнату и кивая, – к вам посетитель.
Я сажусь, обнимая руками колени, и киваю ей в ответ. Руки и ноги онемели.
– Хорошо, – говорю я. Она уходит и через секунду возвращается с двумя людьми.
Рошан держит в руках коробку, а за ним следует Хэмми. Они выглядят так, словно не спали уже много дней. Я открываю рот, чтобы поприветствовать их, но Хэмми лишь трясет головой и обнимает меня. Я морщусь: рука все еще горит от полученных царапин, а спина болит от падения, когда удар сбил меня с ног.
– О, – выдыхаю я, но объятия сильнее боли, и я тоже ее обнимаю.
– Эш посылает тебе свою любовь, – говорит Хэмми мне в плечо, – его брат и родители с ним в палате.
– Мне жаль, – шепчу я ей, слезы застилают глаза. Взрыв вывел меня из строя. – Мне так жаль, Хэм…
– Ты совсем ничего не помнишь, что ли? – говорит она, отодвигаясь, чтобы взглянуть на меня. – Ты дотащила меня до запасного выхода, прежде чем свалиться. Перестань извиняться.
Взрыв, огонь, дым, слабые воспоминания о том, как я выкрикиваю имя Хэмми, как мы опираемся друг на друга. Я трясу головой.
Рошан хмуро протягивает мне коробку.
– Мы спасли все, что смогли, – говорит он.
Открыв коробку, я вижу разбитые осколки моих рождественских украшений и обгорелые клочки того, что было картиной отца. Я провожу рукой по остаткам. Комок в горле растет, и я больше не могу его сглотнуть.
Я одной рукой вытираю слезы.
– Спасибо, – говорю я и ставлю коробку аккуратно рядом с собой.
Рошан наклоняется ко мне.
– Насколько мы знаем, Рена сейчас допрашивает полиция. Я не верю в историю с утечкой газа.
– Но ты знаешь об этом больше, чем мы, не так ли, Эми? – добавляет Хэмми, изучая мое лицо. – Ты должна рассказать нам, что происходит. Мы заслуживаем правды.
«Вашим жизням тоже угрожали». Но я все равно сомневаюсь. Если я все расскажу, они окажутся в еще большей опасности. Они могут попасть в прицел Ноля. Они не просили, чтобы их в это втягивали, не записывались на участие в турнире ради охоты за преступником, им никогда не платили за такой риск.
Хэмми изучает меня, словно я шахматная доска.
– Я смотрю на тебя, а вижу саму себя несколько лет назад, – говорит она. – Я всегда предлагала помощь, но отказывалась от предложенной мне. Мама ругала меня за это. Знаешь, что она сказала? Когда ты отказываешься от помощи, это показывает другим, что они тоже не должны ждать ее от тебя. Что ты воспринимаешь такую просьбу как унижение. Что чувствуешь свое превосходство. Это оскорбление, Эми, по отношению к твоим друзьям и коллегам. Так что не будь такой. Доверься нам.
Из-за слов Хэмми становится трудно дышать. Хотя я уже и раньше врала, но сейчас я знаю, что оба видят правду на моем лице – что я вовлечена в нечто за гранью моих способностей.
Нечто, что могло их убить.
Я привыкла работать одна. Даже если я все им расскажу, что хорошего из этого выйдет? Действительно ли я собираюсь втянуть их в эту охоту?
Но это не обычная охота, и Хидео – не обычный клиент. Если все наши жизни в опасности, то главная проблема далеко не в том, стоит ли довериться моей команде.
Упоминание моего имени по телевизору заставляет нас всех обернуться к экрану. Ведущий говорит рядом с моим фото, сделанным, когда я праздновала первую победу вместе с другими «Всадниками».
– …этим утром Хидео Танака объявил, что он официально выводит двух игроков из «Всадников Феникса», на данный момент одной из самых успешных команд: Бойца Ренуара Тома и Архитектора Эмику Чен. Официального комментария не последовало, но ходят слухи…
«Выводит из команды». Весь воздух покидает мои легкие.
Рошан и Хэмми разворачиваются ко мне.
– Выводит? – резко шепчет Хэмми.
Рошан молчит, пытаясь поймать мой взгляд. Кажется, он хочет что-то сказать, но отказывается от этой мысли.
Еще секунду я сомневаюсь. А потом обнимаю Рошана и Хэмми.
– Сегодня вечером, – шепчу я им. – Обещаю. Я не могу говорить об этом вслух прямо сейчас.
Потом я отодвигаюсь и говорю:
– То, что вы принесли мне эту коробочку – уже достаточная помощь.
Рошан хмурится, но Хэмми едва уловимо кивает мне.
– Ладно, – отвечает она. Эти слова похожи на ответ на мое предыдущее замечание, но я знаю, что она при этом поняла меня.
– Мисс Чен, – снова заходит медсестра, – к вам еще один посетитель.
Рошан и Хэмми обмениваются со мной выразительными взглядами. Потом они встают и выходят из палаты. Через пару секунд медсестра открывает дверь пошире и впускает нового гостя.
Хидео быстро заходит, на лице смесь злости и беспокойства. Наши взгляды встречаются, и выражение его лица смягчается, уступая место облегчению.
– Ты очнулась, – говорит он и садится на край кровати.
– Ты не можешь так поступить, – говорю я и показываю
