– Петух ты, – изрекла Ненн.
– Как насчет недели?
Она задумалась. Пять лет назад мы провели дрянное лето в потасовках вокруг кратера.
– Дерьмо. Но сделать можно, – заключила она.
Так и решили. Никто и никогда не хочет добровольно тащиться в Морок, но иногда судьба плюет на тебя, и ты летишь вслед за плевком.
– А другая твоя проблема? – сердито осведомилась Ненн. – Ну, та, когда ты или отдаешь душу, или тебе отрежут яйца? Капитан, не надо так, будто у тебя все гладко и по шерсти. У тебя нет времени шляться по Мороку.
– Иногда нужно просто задвинуть проблемы подальше.
– А они не задвинутся! Особенно такие, как должок Саравору. Немаленький такой должок. Да, Тнота рассказал мне. Ты с ним разберись, а не лети в Морок, потому что…
Она осеклась. Видно, одернула себя в последний момент, удержалась и не стала выдавать красочного и емкого описания Эзабет. Да уж, яснее ясного, как моя подруга относится к потенциально свихнувшейся леди Танза.
– Саравор, – со вкусом выговорила Эзабет, будто катала на языке каплю старого вина. – Я его знаю. Мне его, хм, рекомендовали однажды. Давно. Я слышала много плохого о нем. Вы ему должны?
Сам я бы не признался. Загнал бы глубоко в нутро и держал там и не выдал Эзабет то, какую я сделку заключил с пестрым куском поганейшего зла. Вообще-то я не верю в добро и зло. Но последнее и вправду существует отдельно от людей, и Саравор – его чистейший образчик. Таких, как он, я больше не встречал. И то, что я с ним вообще повелся, отнюдь мне не комплимент.
– Капитан заплатил, чтобы спасти мою жизнь, – сообщила Ненн, гордо выпрямилась и задрала рубаху, показав бледно-бурую кляксу на животе. – Он меня вытащил, а сам залез по уши в долги и вылезти не может. Ему нужно завтра заплатить двадцать тысяч марок, а не то Саравор, мать его, опечалится. А если он опечалится, весело не будет никому.
– Ненн, хватит, – буркнул я, раздосадованный и тупо сконфуженный. – Что и кому я должен – мое дело, а не чье-нибудь. Я уже собрал пятнадцать тысяч. Я надеялся, что оно не дойдет до такого, но я могу заложить свои доспехи и наскрести нужное. Уж пять тысяч я за них выручу. Они старые, но стоят, самое малое, десять. Ну, надеюсь.
– Пять тысяч? – произнесла Эзабет, встала, пошла к дальней стене и вернулась с пером и бумагой. – Я дам деньги – платеж вперед за возвращение моего брата. Он оставил мне фамильную печать. Вот чек на банк «Остков и сыновья». Они выплатят.
– Это который с каменными шарами на входе и всяким красивеньким? Ей-богу, они нам очень обрадуются, – изрекла Ненн.
Честно говоря, они не обрадовались. Совсем. Они чуть кипятком не писали, увидев чек. Но все-таки выдали. И я остался на плаву.
Еще живым и целым.
Глава 16
Я послал Ненн к Тноте предупредить: пусть встретят меня в «Колоколе» после визита к Саравору. Мои карманы обвисли от золота и серебра. Я и сам почти не верил в то, что мне удалось выкрутиться. Иногда подваливает и капитану Галхэрроу. Не все же время, в самом-то деле, быть неудачником.
Помойка, по обыкновению, мерзкая донельзя. Из окон машут руками уродливые шлюхи с язвами на губах, с обвисшими морщинистыми сиськами. Уголовно выглядящие молодцы щеголяют в распахнутых рубахах, гордо показывая тощий мускулистый живот. А уж детей-карманников как мух вокруг дерьма. Для них оружие – вызов. Ограбить солдата вроде меня – значит сразу заработать репутацию. Первой попробовала девчушка едва за десять лет. Я стукнул ее так, что она отлетела в канаву. Остальные предпочли держаться подальше. Я жалею детей – но не когда они пытаются меня обокрасть. Рука, раздающая милостыню, с такой же легкостью раздает и оплеухи.
Как обычно, дверь открыл жуткий серокожий ребенок. Я сказал, что подожду в прихожей, и уселся на вытертую старую софу цвета порченых оливок. Воняло сыростью, словно в доме никто не жил. Мне как-то доводилось читать про морских существ, притворяющихся растениями, чтобы заманить добычу. Я б не удивился, если бы весь дом Саравора оказался подвохом, злой тварью, ожидающей, чтоб заглотнуть меня.
Явился колдун, бледнее обычного. По крайней мере светлые куски его кожи выглядели светлее прежнего. Человека трудно оценить, когда его шкура всех цветов радуги. Саравор принес бутылку водки, как если бы мы были старыми приятелями и я пришел его проведать. Я все-таки взял предложенную стопку.
– Принес деньги? – весело спросил колдун.
– А ты сомневался? – весело ответил я и выложил на стол монеты: стопки жирных толстых кругляшей.
Саравор обвел монеты взглядом.
– Да, сомневался, – признал он.
Странно, но в его голосе не слышалось разочарования. Он зашарил своими несуразно длинными суставчатыми пальцами, проверяя, считая и оценивая марки. Когда он удовлетворился, то позвал серое дитя, ссыпавшее деньги в большой мешок. Двадцать тысяч марок – не состояние. Но простому солдату ради них надо пахать целый год. Многие убивают и за меньшее.
– Пока мы в расчете, – сказал я. – Может, заплачу тебе второй взнос, когда вернусь. Если успею, то через месяц, так?
– Вернусь? Что-то мне не нравится, как оно звучит, – хмурясь, заметил Саравор. – Ты куда направляешься?
– Работа в Мороке. Уж поверь, мне оно тоже не нравится.
– Ах, там же сквемы, – воскликнул Саравор в притворном ужасе. – Дульчеры. И даже джиллинги могут заесть до смерти, и это не говоря про оживившихся драджей. Сама земля может раскрыться и заглотить тебя целиком. По мне, так оно скверно для моего бизнеса.
– Ну да. И что, мать его, поделать? – осведомился я и опрокинул в себя стопку.
Ох, пробрало. Вкус жуткий, но работу делает, и это чувствуется.
– Ну, трудно. А может, и не так уж, – задумчиво заметил колдун. – Слушай, Рихальт, мне нравится то, как ты стараешься для меня. А если ты побежишь в Морок, я могу тебя никогда больше не увидеть. И что тогда со мной?
– А мне какое дело? Первый платеж у тебя. Второй пойдет так же. Чего тут еще говорить?
Я встал. Саравор – тоже. Все семь с половиной футов. Ему пришлось нагнуться, чтобы не стукнуть лысым теменем в потолок. Как это неприятно, когда я – не самый высокий в комнате.
– У меня есть предложение, – сообщил колдун.
– Не заинтересован, – заметил я.
– А может, заинтересуешься? Я тебе скину пятнадцать тысяч.
Хм, честно говоря, я был заинтересован. Но принимать какие угодно предложения от лоскутного колдовского ублюдка – глупо. И унизительно. Хм.
– Ну, говори, – сказал я.
– Ох Рихальт, ты такой угрюмый, все время дуешься. У меня все просто. Давай я наложу на тебя небольшой наговор,
