В этой связи, коли требовалось рассмотреть альтернативу, то взвод без малейших сомнений задавил бы северокорейцев и огнем с опушки, не ослабляя перед атакой одно из отделений, и далее вел бы бой в роще полным составом. Это равнялось более быстрому, чем произошло, выбиванию солдат противника и, соответственно, меньшим возможностям врага по ответному поражению морских пехотинцев.
В итоге одно только отсутствие тяжелораненых оставляло бы за Крастером значительно большую свободу маневра, чем она у него имелась. Забота о судьбе медицинского пункта, собственно, и вынудила Крастера к принятию решения о жесткой обороне, которая столь неожиданно печально для взвода кончилась.
Такая задача, как обеспечение взвода от удара в спину подошедшими в ходе боя северокорейскими подразделениями, для группы О’Нила, право на жизнь, конечно, имела полностью, однако при более основательном рассмотрении тоже выглядела сравнительно нерациональной. Большую группу эти семь человек не остановили бы, коммунистов, продвигающихся вдоль восточной опушки, даже не заметили, что же касается наблюдения на открытых направлениях, то такое количество людей для этого было совершенно излишним. Пара легкораненых, оставленных на опушке рощи, справились бы с задачей поста наблюдения не хуже. Вдобавок, если разобраться, сам подход красных был малоактуален. Чтобы пропустить их подъем на перевал, взводу Крастера требовалось очень надолго завязнуть в прочесывании или позиционной перестрелке.
Крастер вздохнул и отложил размышления о выделении марксманской группы в сторону, обдумать это можно было и позже – после выхода на перевал. Сейчас более актуально было обдумать сам бой за рощу.
Фланговый удар одним из отделений при остальных двух, связывающих противника с фронта, делом подтвердил свою эффективность. Однако если рассмотреть его ближе, как сокрушенно решил лейтенант, он все же сумел совершить ошибку. При внимательном рассмотрении хронологии, Крастер в ходе боя дал шанс северокорейцам на перехват боевой инициативы.
Временной зазор между завязанным Мюллером боем и выдвижением к нему первого и второго отделений на помощь предоставил коммунистам возможность уничтожить третье отделение контратакой. В тот временной промежуток, когда третье отделение вело бой самостоятельно при весьма посредственной огневой поддержке основных сил взвода, коммунисты обладали серьезным численным преимуществом, которое ещё больше увеличивала огневая мощь их пистолетов-пулеметов. Сориентируйся тот корейский лейтенант вовремя, для Мюллера всё могло чертовски плохо кончиться. Собственно, он абсолютно правильно и сориентировался, вот только немного запоздал с решением на контратаку. Промешкай Крастер ещё немного с выдвижением, катастрофы было, пожалуй, что и не избежать. Вряд ли бы этот успех северокорейский взвод, конечно, спас, но цену коммуняки взяли бы за себя неприлично большую. А платить по счёту мясника такую цену Крастер был откровенно не готов.
Отсюда следовал простейший вывод. Дробление сил взвода и действия отделений и огневых групп вне огневой связи между собой без крайней на то необходимости недопустимы.
Теперь следовало обдумать причины, как так вышло, что отлично подготовленный пехотный взвод, занявший объективно неплохую позицию, успевший ее инженерно оборудовать и встретивший атаку противника именно с того направления, с которого ожидалось его командиром, все же был уничтожен. Потери врага, многократно превышающие потери морских пехотинцев, Крастера ни на мгновенье не утешали.
Озабоченный мыслями лейтенант смачно сплюнул в сторону, чуть не попав на ботинок идущего там морпеха. Сбившийся с шага морской пехотинец бросил на своего лейтенанта мрачный взгляд. Сбившийся с тяжелых мыслей Крастер одарил парня циничной ухмылкой и виновато развел руками в извинениях, после чего вернулся к размышлениям.
Назначить в виновные никого кроме себя самого у Крастера как-то не получалось. Хотя издали все вроде бы и казалось сделанным правильно, но оправдаться перед самим собой слишком большими силами коммунистов не получалось. Лейтенант никогда не считал себя человеком, склонным к самообману. Времени на поиск более оптимального решения у него было вполне достаточно, если, конечно, он бы смог заранее оценить реальную эффективность своего замысла. В этом, как решил лейтенант, и крылась причина поражения.
Вопреки его расчетам, для отражения атаки двух пехотных рот северных корейцев огневой мощи взвода морской пехоты оказалось недостаточно. Да, без всяких сомнений, отряд коммунистов, даже с учетом добитых после боя раненых морпехов, понес во многие разы большие общие и безвозвратные потери, однако в мозгу Крастера созрело неприятное осознание: планка допустимого уровня потерь у разных сторон конфликта может весьма отличаться. Причем это применимо далеко не к одним коммунистам. У одной, с некоторых пор довольно известной, ближневосточной организации сторонники подешевели настолько, что массово используются в качестве аппаратуры самонаведения самоходных фугасов, о какой ценности жизни рядового бойца тут вообще может идти речь?
В результате действия этого фактора сторона, обладающая большим количеством малоценных юнитов, может даже радоваться, меняя их на перевале в соотношении три или даже пять к одному на его подчиненных, с расчетом в будущем вернуть свои потери на южнокорейцах. Или, что, кстати, очень может быть, даже этого делать не собираясь. В условиях безупречно действующих систем восполнения потерь и поддержания уровня дисциплины заботиться о приятном глазу «счете мясника» таким небрезгливым товарищам в принципе необязательно. Тем, кто сидит в штабах, совершенно не обязательно чувствовать что-то общее с теми, кто ходит в атаку. Точнее сказать, они должны это делать, но не часто признают за собой такое право. Проконтролировать-то их ведь обычно некому?
В отсутствии дисциплины северокорейцев упрекнуть было сложно. Да и боевой дух тоже не подкачал. В общем, если подытожить все размышления, то основной причиной разгрома являлась серьезная недооценка степени боеспособности врага. Если совсем откровенно, он смертельно недооценил противника. Что, собственно, Крастеру было ясно ещё с того момента, как позицию взвода накрыли пулеметные очереди и наступающих коммунистов не удалось безнаказанно расстрелять на склоне.
Это значило, что теперь требовалось подытожить совершенные ошибки в несколько более конкретном ключе.
Само устройство позиции по северной опушке рощи обсуждать не имело смысла. Коли задачей взвода была оборона перевала, данная позиция определенно была не самой худшей. Ошибочные решения, как решил лейтенант, он принял позднее.
Проведение взводом инженерных работ, безусловно, оправдало себя на сто процентов, даже несмотря на то, что под артиллерийский огонь взвод не попал. Без окопов поддерживающие атаку северокорейского батальона пулеметы задавили бы взвод огнем гораздо быстрее и эффективнее, чем в том сценарии, что произошел. При отсутствии стрелковых ячеек и их брустверов умыть красных кровью можно было даже не надеяться.
Растянув взвод по гребню перевала и накопав там запасных окопов, Крастер тоже ошибки не совершил. Когда появились коммунисты и им было принято решение организовать им засаду, запасные окопы по северной опушке позволили разместить снятый с закрытых рельефом ячеек личный состав, морпехи,
