Я, как обычно, пустился наутек. Бежать было не очень-то приятно, учитывая, какой здоровенный завтрак я только что проглотил.
Так я оказался на туристической тропе, уходящей вглубь заповедника. Я брел по тропе, все дальше и дальше в лес, не зная, куда и зачем иду. Очнувшись часа через два, я наконец сообразил, что надо поискать место для ночлега, и решил сойти с тропы. Чем глубже я уходил в лес, тем все более диким и пугающим он становился, хотя мои глаза быстро приспособились к полумраку лесной чащи, да к тому же луна и звезды, мерцавшие сквозь спутанные ветви деревьев, неплохо освещали лес. Я настороженно прислушивался к звукам ночного леса, пока не убедился, что поблизости никого нет. И все же мне хотелось подыскать укромный уголок, где я мог бы почувствовать себя более или менее в безопасности. Я устроился в небольшой земляной нише на склоне холма, под стволом поваленного дерева. Зарывшись в кучу опавшей листвы, я накрылся собственными крыльями, как одеялом. Уже засыпая, я подумал, что отец гордился бы мной. Ведь у меня так хорошо получалось применять на практике навыки, приобретенные на занятиях в аэроклубе, и разные хитрости, помогающие выжить под открытым небом, которым обучил меня отец, когда в старые добрые времена мы ходили вместе с ним на охоту и по нескольку дней жили в лесу.
Несмотря на накопившуюся усталость, мне не удавалось крепко уснуть. Я соскальзывал в короткое тревожное забытье, полное обрывочных и пустых сновидений. Поэтому мгновенно очнулся от зыбкой полудремы, как только в однообразный шум ночного леса вторгся посторонний звук — негромкое похрустывание веток и сухих листьев. Кто-то шагал по лесу, ритмично шурша опавшей листвой. Я замер, перья на крыльях встали дыбом. Внимательно прислушавшись, я решил, что шаги звучат довольно далеко от меня. Однако человек двигался в сторону моего убежища, звук шагов становился все громче и громче. Я бросил взгляд на часы — три тридцать утра. Вряд ли служитель заповедника станет совершать обход территории в такое время. Человек шагал спокойно и размеренно, не пытаясь скрыть свое присутствие, так что на охотника он тоже не походил. Да и кто станет охотиться в заповеднике?
Я выбрался из своей берлоги и стал осторожно пробираться вдоль склона холма, двигаясь на звук шагов. Я пытался контролировать дыхание и унять сердцебиение, однако полураскрытые крылья трепетали у меня за спиной.
«Идти навстречу или смыться?» — раздумывал я.
Если бы только вариант «смыться», упорхнув, как птица, действительно был мне доступен.
Я вновь оказался вблизи туристической тропы, лежавшей у подножия холма, на который я поднялся. Меж стволов деревьев у края тропы промелькнул силуэт человека. Я припал к земле. Человек приближался к тому месту, где я притаился. Теперь за звуком шагов я уловил также и его голос — любитель ночных прогулок что-то напевал себе под нос. Я нахмурился, смутно угадывая мелодию. Человек подошел еще ближе, теперь его песня звучала отчетливее.
Интересно, что за чудак шатается ночью по лесу, распевая гимн «Изумительная благодать»?[7]
Нет, теперь я просто обязан взглянуть на него.
Стараясь шагать в такт с шагами незнакомца, я стал спускаться по склону холма. Выбрав дерево покрепче, я вскарабкался на него. Шершавая кора больно царапала ладони. Я забрался на длинную толстую ветвь. Она нависала над тропой, которую теперь, полулежа на ветке, я видел примерно в десяти футах под собой. Крылья у меня за спиной подрагивали от напряжения, и дышал я, как паровоз. Я даже испугался, не услышит ли незнакомец, как грохочет сердце у меня в груди. Но отступать было уже поздно.
Ночной путник наконец появился из-за поворота. Он был примерно в пятнадцати футах от дерева, на котором я притаился. Когда я увидел его, у меня перехватило дыхание. Я не поверил собственным глазам.
За спиной у незнакомца были крылья — черные блестящие крылья, примерно таких же размеров и формы, как мои собственные. Он держал их раскрытыми во всю ширь, рюкзак болтался у него на плече. Парень шагал размашисто, шаркая, будто нарочно, ногами и громко шелестя сухой листвой. Луна хорошо освещала его лицо, и я видел, что парень примерно мой ровесник. Бедняга выглядел усталым — я отлично представлял, как нелегко ему приходится. Даже если просто раскинуть в cтороны руки и долго держать их на весу, быстро начинает ломить плечи, и это при том, что в плечах нет новеньких, еще не обретших силу суставов и мышц. Интересно, как долго он так шагает, держа крылья развернутыми? И зачем?
Все эти соображения мгновенно пронеслись у меня в голове. Чувство опасности улетучилось. Я мысленно перевел дух. Парень выглядел безумно усталым, но невероятно решительным. Казалось, он намерен шагать так всю ночь напролет. Он прошелестел листвой под моей веткой, и теперь, видя его спину, я внимательно рассмотрел его крылья. Сомнений не было — они настоящие!
Итак, в этом мире нас уже двое!
Я уцепился руками за ветку, перекатился вниз и, на мгновение повиснув над дорогой, мягко спрыгнул на подстилку из хвои и мха.
Парень замер как вкопанный. Я стоял, с трепетом ожидая, когда он обернется.
Ему потребовалось несколько секунд. Наконец он обернулся. Рюкзак плюхнулся на землю. Он пристально смотрел мне прямо в глаза. Я медленно раскрыл крылья.
— Привет, меня зовут Тейлор.
Улыбка расплылась по лицу парня.
— Слава богу, — едва слышно выдохнул он. — Привет, Тейлор. Я — Мигель.
Глава 6
Тейлор. Двое
Самым диковинным во всей этой, мягко скажем, дикой ситуации, которая, как я полагал, уже дошла до предела своей дикости, оказалось охватившее меня невероятное чувство облегчения: выходит, я не единственный на всем белом свете чудак, у
