— Тейлор, живо, полезай под кровать. Тебя здесь нет. Джулия, отведи Шери в ее комнату и начинай собирать вещи. А я пойду разберусь, что ему надо.
Мама сгребла Шери в охапку, собираясь унести ее назад в детскую. Я ухватил отца за рукав:
— Папа, им нужен я. Мне лучше уйти отсюда. Вас они не тронут.
— Мы все уйдем отсюда, как только я…
— Но, послушай, ты же не можешь податься в бега с шестилетним ребенком. Она ведь обычный ребенок… Или?.. — Я осекся.
У меня вдруг похолодело все внутри. Я обернулся и взглянул на маму.
— Нет-нет, она зачата естественным путем. Наше маленькое чудо! — Мама чмокнула Шери в макушку.
Трещина в моем сердце сделалась чуть глубже. Итак, последние сомнения исчезли — у меня оставался единственный способ оградить семью от неприятностей.
Родители были твердо убеждены, что нам следует держаться вместе и как можно скорее уехать из города, но я-то точно знал, что без меня они будут в большей безопасности. Поэтому, дождавшись, пока отец избавится от забредшего в наш сад незнакомца, кем бы он там ни был, а мама наконец решит, что я больше не голоден, и позволит мне выйти из-за стола, я потихоньку пробрался на кухню и выскользнул через заднюю дверь, пока они наверху собирали чемоданы.
Мне пришлось оставить дома массу любимых вещей, и обиднее всего было расстаться с мобильником. Количество эсэмэсок в папке «Сообщения» давным-давно превысило допустимый объем, однако куча истеричных посланий от моих друзей (и десятки запросов на интервью от разного рода бульварных газетенок) так и остались непрочитанными. Как ни хотелось мне связаться с друзьями — прежде всего с Хейли и Нико, чтобы успокоить их и сказать, что, несмотря на все случившееся, я остался прежним Тейлором, — я понимал, что должен полностью оборвать все контакты. Полиции не составит труда установить мое местонахождение по GРS.
Поначалу ночной побег из дома даже казался чем-то вроде захватывающего приключения. Я представлял себя этаким героем триллера, который удирает от плохих парней и благодаря невероятной находчивости постоянно оказывается на шаг впереди преследователей. Эта игра воображения длилась несколько часов, до тех пор пока последний приготовленный мамой ужин не был переварен и усталость не взяла верх над возбуждением. Все мои фантазии о киношных героях и подвигах показались мне глупым ребячеством. Дни шли за днями, я вел какую-то странную жизнь, точнее — существование. Мне не удавалось толком выспаться — тревожный сон, которым я забывался на несколько часов, не восстанавливал силы. Воруя еду везде, где только удавалось ее украсть, сосредоточившись на том, чтобы просто выжить, я порой ловил себя на том, что уже начинаю забывать, что когда-то был нормальным подростком, ходил в школу, жил в нормальной в семье, общался с друзьями.
Страх и усталость обернулись гневом. Я готов был убить того врача, который сотворил со мной такое. И главное, ради чего он все это затеял?
Меж тем крылья у меня за спиной продолжали расти. И очень быстро. Когда мне впервые удалось хорошенько рассмотреть их — перед зеркалом в больничной палате, — длина раскрытых крыльев примерно соответствовала длине раскинутых в стороны рук. Несколько дней спустя размах крыльев увеличился настолько, что с каждой стороны они чуть ли не на фут выступали за кончики пальцев. Я уже почти неделю не снимал футболку, в которой ушел из дома: отчасти потому, что боялся не суметь снова затолкать крылья в сделанные на спине прорези, не порвав футболку, отчасти потому, что не видел в этом смысла. При этом я понимал, что настанет день, когда мне придется всерьез задуматься над вопросом, что в текущем сезоне модельеры предлагают юным мутантам с крыльями за спиной. Пока же мне удавалось прятать крылья, держа их плотно сложенными под длинным мешковатым свитером, который по мере роста крыльев день ото дня словно уменьшался в размерах.
Однажды, когда я рассматривал при тусклом свете уличного фонаря выпавшее из крыла перо, мне пришло в голову, что если не считать светлых вкраплений по краям пера, то, в общем, оно в точности соответствует цвету моих волос. Я вспомнил из уроков биологии, что в состав волос, ногтей, перьев и рогов входят одни и те же виды кератина и протеина. Почему-то эта мысль показалась мне неприятной, и я поспешил отогнать ее.
Я попытался вспомнить все, что когда-либо читал или слышал о птицах. Пульс у пернатых выше, чем у человека, — вероятно, поэтому мой собственный пульс теперь постоянно держался в районе ста ударов в минуту. Кроме того, я решил, что невероятно обострившиеся зрение и слух тоже связаны с моей крылатостью, как и повышенная температура тела — факт, вызвавший недоумение у врачей, которые обследовали меня, пока я находился под больничным арестом.
Но что было толку в этих открытиях? Они никак не могли помочь мне понять, в кого я превратился и что делать со всем этим дальше. И уж конечно, знания по биологии птиц никак не могли утолить голод, который теперь преследовал меня постоянно. И ничто не могло уменьшить горечь от осознания того, что моя учеба в школе, и усилия, приложенные, чтобы получить аттестат, и тяжелая работа, которую я проделал за последний год, готовясь поступить в училище ВВС, бесконечные тренировки в аэроклубе — все это оказалось напрасно. Будущее, о котором я так долго мечтал, рухнуло в один день.
Теперь вместо этого я жил в постоянном страхе, что меня вот-вот обнаружат, да еще в мире, где человек буквально на каждом шагу натыкается на видеокамеру. Любой бездельник моложе двадцати пяти, которому я попадался на глаза и который узнавал во мне того самого «парашютиста с крыльями», тут же выхватывал телефон и нацеливал на меня камеру. Я пускался наутек. Еще никогда в жизни мне не доводилось так часто бегать. У меня была одна цель — как можно дальше убраться от дома, но я понятия не имел, куда именно. Я просто шел, без какого-либо определенного плана. В какой-то момент обнаружил, что все время двигаюсь на северо-восток, и продолжил идти в этом направлении. Мне было все равно.
Оказавшись в небольшом городке на границе штатов Калифорния и Орегон, я подумал, что удача наконец-то повернулась ко мне лицом. Я забрел
