Мы проскользнули дальше вдоль кустов. Когда до нашего горчичного пикапа оставалось несколько ярдов, сидевший в фургоне человек вдруг заговорил громко и быстро. Я подпрыгнул от неожиданности и замер на месте. Но из фургона никто не выскочил и не погнался за нами, человек внутри всего лишь разговаривал по рации. Я перевел дух.
— Давай-давай-давай, пошел, — зашипел мне в спину Мигель. — Пока он там болтает, ему нас не слышно.
Мы рванули вперед. Выскочив из-под прикрытия кустов, мы промчались по посыпанной гравием дорожке и подбежали к пикапу. Пустельга подскочила к водительской двери, быстро вставила ключ и с легким щелчком открыла все замки разом. Я рывком распахнул пассажирскую дверь и скользнул внутрь, на середину трехместного сиденья, Мигель плюхнулся рядом со мной, Пустельга — на водительское место. Они с Мигелем как можно тише закрыли каждый свою дверцу. Затем Пустельга вставила ключ в замок зажигания.
— Давай сюда твой рюкзак, — сказал я, видя, как Пустельга пытается сдвинуть лежащий на коленях рюкзак, чтобы дотянуться до рычага переключения скоростей.
Не успел я перетащить рюкзак Пустельги к себе на колени, как ее нога уже вдавила в пол педаль газа.
— Как думаете, он нас заметил? — спросила она, глядя на дребезжащий кузов старого грузовика, который ехал по шоссе перед нами. Пустельга крепко вцепилась в руль, костяшки пальцев побелели от напряжения, но она ровно вела машину вслед за неторопливо движущимся грузовиком. Мощный мотор пикапа приглушенно урчал.
Я бросил взгляд в зеркало заднего вида.
— Пока все чисто. Но это не значит, что как раз в данный момент он не вызывает по рации подкрепление. — Держа на коленях рюкзак Пустельги, я попытался высвободиться из лямок собственного рюкзака.
В ответ на мое предположение Пустельга переключила рычаг скоростей.
— Плохая новость, парни, — сказала она несколько минут спустя и показала подбородком на моргающую лампочку на приборной доске: — Топливо на исходе.
Пустельга выудила из нагрудного кармана ветровки смартфон и протянула его Мигелю:
— Глянь, нет ли поблизости другой заправки, кроме той, что в ближайшем городке, — там полно ангелистов. Тейл… Ястреб, а ты все-таки посматривай назад, ладно?
— Нет, других заправок нет, — после недолгого поиска сказал Мигель.
Пустельга чертыхнулась сквозь зубы.
— Ну что же, мы направляемся прямиком в змеиное логово, — сообщила она, когда пикап выехал из зоны заповедника на главное шоссе, и свернула направо.
— Ну, возможно, в конечном итоге все это обернется нам на руку, — сказал я, продолжая то и дело поглядывать в зеркало заднего вида. Я сидел зажатый между Мигелем и Пустельгой, и мне приходилось одновременно поджимать крылья, чтобы не придавить Мигеля, и колени, чтобы не касаться ногой бедра Пустельги. — Скорее всего, наши охотники считают, что мы постараемся забиться в какую-нибудь щель, и совсем не ожидают, что мы, наоборот, пойдем к людям.
— Точно, и мы сможем затеряться в толпе, — добавил Мигель.
— М-м… Возможно, — скептично промычала Пустельга, с опаской проводив взглядом большой черный автомобиль, мчавшийся в сторону заповедника.
Я, выворачивая шею, попытался заглянуть в кузов пикапа.
— Хм, а не найдется ли там чего-нибудь полезного для нас? — поинтересовался я. — У твоего отчима какой размер одежды?
Пустельга покосилась на меня.
— Как у жирного козла, — отрезала она. — Но он держал себя в хорошей форме. Иначе мать не запала бы на него, даже несмотря на все его деньги.
— А рост?
— Примерно как у Мигеля. Нет, чуть-чуть повыше.
— Будем надеяться, что в кузове найдется подходящая охотничья куртка или что-то в этом роде, — сказал я.
— О, точно, кожаная летная куртка. Он обожал ее. Тебе пойдет. — Пустельга хитро прищурила глаза.
— Даже несмотря на прекрасную летную куртку, он, видимо, та еще задница, — осторожно предположил я.
— Да это слабо сказано, — хмыкнула Пустельга. — Но сейчас не самое подходящее время для семейных историй. Давай в другой раз. Погони нет?
— Нет.
— Отлично. — Она перевела дух. — Ну что, еще минут десять, и мы будем на месте. Может, остановимся и глянем, какое наследство оставил нам папочка?
К огромной радости Пустельги в кузове действительно нашлась та самая любимая кожаная куртка ее отчима. Она настояла, чтобы я надел ее.
— Послушай, я чувствую себя в ней как-то по-дурацки, — с сомнением сказал я, пытаясь пристроить под курткой туго сложенные крылья.
— Она тебе очень идет, — заверила меня Пустельга.
— И тебя не напрягает, что эта куртка… его?
Пустельга махнула рукой.
— Если Гэвину нравилась куртка, это еще не означает, что она ему шла. Мама все равно разрешала ему надевать ее только на охоте, пока никто не видит.
— А как насчет этого? — спросил Мигель, вытягивая из кузова новенький плащ с болтающейся магазинной биркой. Я присвистнул, увидев цену.
— О, вот он точно для тебя! — рассмеялась Пустельга. — Помнится, Гэвин дождаться не мог подходящей погоды, чтобы напялить его.
— Кстати, о погоде, — подал я голос. — Жарковато становится в кожаной куртке, боюсь, я скоро совсем в ней поджарюсь.
Пустельга пропустила мою жалобу мимо ушей и, сдвинув брови, окинула Мигеля критическим взглядом.
— Ты слишком хорошо выглядишь.
— Спасибо. — Мигель слегка поклонился.
Пустельга рассмеялась.
— Да нет, просто эта штука слишком новая. Бросается в глаза.
Мигель тяжело вздохнул и снял плащ.
Пустельга швырнула его на землю, и велела нам обоим немного потоптаться на нем и попинать ногами.
— Вот, другое дело, — удовлетворенно сказала она, поднимая плащ и стряхивая с него налипшую траву. — Носи! — Протянула она пыльную вещь Мигелю.
— И так всю жизнь, — усмехнулся Мигель, снова натягивая плащ.
Свои небольшие пока еще
