Мигель пытался настоять, чтобы я стартовала перед ним, но я отказалась. Прежде чем шагнуть в пустоту, мне хотелось увидеть, как все мои друзья благополучно поднимутся в небо. Кроме того, по какой-то причине, которая мне и самой была не совсем ясна, я не хотела, чтобы в этот момент кто-нибудь наблюдал за мной.
Наконец на утесе не осталось никого — только я, возвышающаяся надо мной скала и жаркий столп поднимающегося от земли воздуха. Я отступала назад, пока не уперлась в каменную стену.
— Итак, Пустельга, — сказала я вслух, — время расправить крылья.
Я сорвалась с места и побежала.
Встречный поток воздуха давил мне на грудь. Добежав до края утеса, я изо всех сил оттолкнулась ногами от скалы и нырнула в пропасть, словно с мостков — в воду. Я даже инстинктивно сложила руки лодочкой, вытянула их вперед и одновременно быстро сомкнула ноги — хвост защелкнулся. Я раскинула крылья во всю ширь. Мгновение, показавшееся вечностью, я ничего не чувствовала. Затем крылья нашли опору в воздухе.
Меня захлестнула волна ликования. Я раскинула в стороны и руки, словно вторую пару крыльев. Глядя вперед, на видимую глазом башню из колеблющегося теплого воздуха, я рискнула сделать первые несколько взмахов. В результате наших упорных тренировок мои крылья настолько окрепли, что я практически не чувствовала напряжения в мышцах. Доведенные до автоматизма движения были плавными и ритмичными — заметающее движение вперед и отталкивающее назад. И тут же пришло уже знакомое ощущение давления на перья. Теперь они резали воздух, точно пропеллеры, продвигая мое тело вперед и поднимая вверх.
Я летела!
Наконец я взглянула вниз. Подо мной были сотни и сотни футов пространства и тот незабываемый утес, с которого мы стартовали. И все, что меня держало в воздухе, — пара прекрасных золотистых крыльев, неизвестно каким образом родившихся из моего тела, и все мои чувства слились в одно — чистейший восторг. Как завороженная, я смотрела на пейзаж подо мной, пока замелькавшие в вышине быстрые тени не отвлекли меня.
Нагоняя остальных, я заработала крыльями. Чем чаще становились взмахи, тем чаще сжималась и разжималась моя грудная клетка, в такт с работой крыльев работали и мои легкие. Вскоре я поплыла в потоке восходящего воздуха, будто в теплом бассейне. Я попробовала изменить ритм, стала реже взмахивать крыльями и заметила, что восходящий поток поддерживает меня, замедляя свободное падение, которое начиналось, стоило перестать работать крыльями. Слегка покачиваясь с боку на бок, я неторопливо взмахивала крыльями в несущем меня воздушном потоке. Двигаясь по спирали, я поднималась к моим друзьям, которые плыли в нескольких сотнях футов надо мной.
И хотя расстилавшееся внизу огромное пространство дикой пустыни уходило на многие мили за горизонт, я была уверена, что вижу вдали край Великого каньона. Я всматривалась в далекую линию горизонта, пока меня не отвлекла моя же тень — крошечная черная точка, скользившая по склонам гор и дну каньонов, послушно следовала за мной, когда я перемещалась назад и вперед, переходя из одного воздушного потока в другой. Вопреки собственным чувствам мне с трудом верилось, что я действительно лечу.
Не знаю, как долго в тот день наш Отряд пробыл в небе, лениво кружась в прозрачной синеве. Мы поднимались в одном воздушном потоке до тех пор, пока он нес нас наверх, затем перемещались в соседний, позволяя себе мягко проваливаться вниз при переходе из одного потока в другой. Ни у кого из нас не было сил на то, чтобы попробовать себя в аэробике, хотя я догадывалась, что Ястреб был не единственным, кому фантазия подсказывала разные интересные трюки, просто он громче всех оповещал окружающих о пришедших ему в голову идеях. Но пока Отряд лишь купался в тепле и свете, наслаждаясь абсолютным чувством свободы. Никто не мог нас выследить, поймать, обидеть.
Это было все, о чем я когда-либо мечтала, представляя себе свободный полет.
И я знала, что дальше наше мастерство будет только расти.
Глава 19
Мигель. Трое — это толпа
Дни шли за днями, неделя — за неделей. Отряд все больше и больше времени уделял тренировкам, почти весь световой день мы проводили в воздухе. Ночи в пустыне были прохладными и прозрачно-ясными, от одного вида высокого неба, усыпанного звездами, захватывало дух. Однажды ночью я отошел от лагеря, где уютно горел костер, и, запрокинув голову, стал смотреть в раскрывшуюся надо мной бездну. Казалось, сами небеса зовут меня подняться в воздух, чтобы парить в черном безмолвии среди мерцающих звезд. Интересно, насколько сильно ощущалась бы близость Бога, последуй я этому призыву сейчас, ночью, потому что днем, каждый раз отрываясь от земли, я переживал ни с чем не сравнимое чувство, близкое к религиозному экстазу. Но, несмотря на теперешнее острое ночное зрение, мы не решались летать после захода солнца, опасаясь ошибиться при посадке в темноте из-за накопившейся за день усталости. И поскольку днем никому не хотелось сидеть на земле — все рвались в небо, — вечера были для нас временем отдыха.
После разговора о происхождении наших крыльев, возникшего в первый вечер в пустыне, мы избегали этой темы: подобные дискуссии неизбежно заканчивались бы хождением по кругу с предъявлением друг другу набора одних и тех же аргументов. Большинство из нас, включая и меня самого, не хотели говорить о своем прошлом, воспоминания о нем все еще были слишком свежи и слишком болезненны. Между тем дни пролетали один за другим. Со стороны внешнего мира нам как будто ничего не угрожало, поэтому жизнь Отряда входила в нормальное русло. Мы начинали по-настоящему жить, а не бороться за выживание, и все больше становились похожи на школьников, отправившихся на каникулах в дальний поход. Мы придумывали все новые и новые игры и развлечения, устраивали мелкие безобидные розыгрыши, делали бесконечные селфи камерами телефонов и рассказывали друг другу страшные истории, сидя вечером вокруг костра.
По иронии судьбы, именно живя в пустыне, я наконец сумел почувствовать себя обычным подростком. С тех пор как мы с мамой покинули Нью-Йорк и особенно после маминой смерти надо мной постоянно висела необходимость зарабатывать на жизнь, а позже — еще и ухаживать за старенькой бабушкой. И я давно забыл, как здорово просто быть с
