Пустельга пристально наблюдала за маневрами Ястреба.
— Вероятно, случайный боковой ветер, — сказала она.
Как бы там ни было, Ястреб благополучно вышел из пике и теперь кружил в вышине над нами.
Члены Отряда один за другим покидали утес и, делая широкие круги, поднимались по спирали. День выдался жаркий, восходящие потоки были сильными и стабильными, так что подъем практически не требовал усилий.
Я наслаждался утренним светом и омывающим тело теплым воздухом. Мой взгляд неторопливо скользил по раскинувшейся подо мной сухой скалистой местности, кое-где расцвеченной более темными вкраплениями кустарника. Иногда я замечал одинокую машину или грузовик, движущиеся по далекому шоссе, но на такой высоте наш Отряд казался не более чем стайкой птиц, кружащих над пустыней. Вскоре я и вовсе перестал замечать и магистраль, и машины.
Через некоторое время Ястреб возобновил свои пикирующие падения, демонстрируя нам, чему научился за сегодняшнее утро. Постепенно члены Отряда, следуя его примеру, один за другим начали нырять вниз так глубоко, насколько у каждого хватало смелости, затем рывком расправляли крылья и возвращались на безопасную высоту. Наблюдение за отважными маневрами товарищей не слишком способствовало укреплению моей уверенности в собственных талантах. Мне потребовалось добрых пять минут, чтобы уговорить себя броситься в пике.
Готовясь нырнуть вниз, я инстинктивно зажмурился, сделал глубокий вдох и, вознеся горячую молитву к Создателю, захлопнул крылья. Я крепко прижал их к спине, всей кожей чувствуя, как каждое перо трепещет на ветру. Мгновение спустя гравитация вступила в свои законные права, и я начал падать.
Внутри меня все замерло в тошнотворном ужасе, когда я увидел землю, с бешеной скоростью несущуюся мне навстречу, и в то же время какой-то странный восторг захлестнул все мое существо. Через пару секунд инстинкт самосохранения взял свое, и я распахнул крылья. Волна воздуха ударила мне в грудь и взбила перья на крыльях. Я перевел дух и возблагодарил Бога за то, что остался жив и все еще держусь в воздухе. Но даже такой небольшой инъекции адреналина оказалось достаточно, чтобы мне захотелось еще и еще раз повторить головокружительный трюк.
Вскоре я уже наравне с другими пикировал вниз — так же быстро, так же глубоко. Постепенно осмелев, члены Отряда затеяли соревнования по скоростному пикированию, побивая собственные рекорды и рекорды друг друга. На смену страху, что встречный поток воздуха может повредить крылья, пришла уверенность: мы поняли, что хотя наши тела и претерпели изменения, но мы по-прежнему можем доверять себе на уровне инстинкта, как раньше, до Великой метаморфозы, доверяли рукам и ногам.
Это новообретенное чувство уверенности действовало опьяняюще.
Удивительно, но как только Пустельга и Рэйвен освоились с новой техникой полета, именно они первыми бросили вызов Ястребу. Я видел, что игра доставляет Ястребу удовольствие. Ничего не имея против дружеской конкуренции, он встречал одобрительным свистом особенно удачные броски девушек и на каждый отвечал новым рекордом.
Время шло. Мы провели в воздухе не один час, но никому не хотелось возвращаться на землю. И все же настал момент, когда все согласились, что сил забираться обратно на высоту у нас больше не осталось. Двигаясь по спирали, Отряд начал снижение.
В шедшем на посадку караване я оказался предпоследним, выше летела только Рэйвен. Глядя вниз, я любовался крыльями моих товарищей. Темные крылья Сокола и Туи резко контрастировали со светлыми крыльями Пустельги и Филина. Я обратил внимание, что светло-коричневые крылья Ястреба действительно несколько больше, чем у остальных. Кроме того, я заметил, что и у других крылья отличаются не только по размерам, но и по форме. В воздухе, когда крыло находится в движении, эти различия были незаметны, а на земле мы ходили со сложенными крыльями. Теперь же мне представилась возможность увидеть все крылья разом полностью раскрытыми в парящем полете. Я отметил, что не только размах крыльев у Ястреба больше, но они еще и гораздо шире, чем у остальных. Самые крупные маховые перья доходили ему до бедра. Но возможно, Ястреб просто немного опередил нас в росте, и нам еще предстояло догнать его.
Я отвлекся от размышлений о крыльях Ястреба и засмотрелся на летевшую над ним Пустельгу. Ее длинные светлые волосы были собраны в хвост на затылке, несколько выбившихся прядей вились на ветру.
— Эй, поаккуратнее! — Голос Сокола, с которым я едва не столкнулся, вернул меня к реальности.
— Извини. Устал! — крикнул я.
Отряд приземлялся. На расстоянии нескольких футов друг от друга мы по очереди опускались на каменистый отрог скалы, нависавший над каньоном. Слышались хлопанье крыльев, легкий топот ног, когда приземлившийся по инерции пробегал шагов десять-пятнадцать. Кое-кто иногда спотыкался, но никто не упал.
Отряд начал спускаться со скалы, мы осторожно шагали по каменистому склону. Все выглядели уставшими. Голос Сокола снова вторгся в мои раздумья:
— Интересно, как высоко мы в принципе можем подняться?
Ястреб остановился и вскинул голову вверх:
— Если бы это был лишь вопрос желания, я хотел бы подняться на ту высоту, где летают военные истребители.
— Ишь, размечтался! — рассмеялась Пустельга, с восхищением глядя на Ястреба.
Внезапно нахлынувшая волна ревности горячим воском разлилась у меня в груди. Я был поражен силой собственных чувств и, поскорее отвернувшись, стал рассматривать лежащую внизу пустыню. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь видел выражение моего лица.
— Как думаешь, на сколько мы сегодня поднялись? — не унимался Сокол.
— Какое это имеет значение? — пожала плечами Туи. — Сегодня мы были очень высоко!
— Интересно, а какова наша максимальная высота? Можем подниматься, пока хватит кислорода?
— Думаю, холодно нам станет гораздо раньше, чем кончится кислород, — сказал Ястреб.
— Перья обледенеют, чувак. — Туи хлопнула Сокола по плечу. — Наша проблема противоположна проблеме Икара, кстати.
— Вот же ирония судьбы, — добавил я, неуклюже попытавшись присоединиться к разговору.
— Лично я собираюсь попробовать и другие трюки, — заявил Сокол. Одно крыло он расправил и поднял, второе, распушив перья, опустил. — Пике — это, конечно, здорово, но скучно. А вот «бочка» или «петля»… и что там еще… — Сокол запнулся, безуспешно пытаясь вспомнить названия фигур высшего пилотажа.
— Для начала лучше попробовать «горизонтальную восьмерку», — сказал Ястреб, — намного проще
