— Задняя дверь, — сказал Мигель.
Я рывком обернулся и увидел троих человек, которые неслись по газону, держа ружья наизготове.
— Транквилизаторы, — сказал я, узнав характерную форму ружей со специальными воздушными камерами.
— И пули, — добавила Пустельга, ткнув пальцем в направлении маленького окна над мойкой.
Мы с Мигелем вытянули шеи и разглядели еще двоих. Они притаились возле кустов, прикрывая своих коллег. Эти были вооружены обычными автоматами.
Отец оборонял главную дверь, ведущую в холл, и открывал огонь, стоило кому-нибудь из эволюционистов показать лишь кончик носа в дверном проеме. Мы втроем взяли на себя заднюю дверь. В углу, позади перевернутого стола, свернувшись калачиком, сидели мама и Шери. Сестренка тихо плакала, мама укачивала ее в своих объятиях, дрожащим голосом шепча ласковые слова.
Вдруг меня осенила идея. Я метнулся к плите и схватил тяжелую сковороду, полную жареной картошки. Картошкой пришлось пожертвовать — она разлетелась по кухне, словно праздничное конфетти. В этот момент задняя дверь с грохотом распахнулась. На пороге возник человек. Заряженное транквилизатором ружье он держал наготове. Я размахнулся и со всей силы ударил его сковородой по лицу. Послышался тошнотворный хруст ломающейся кости. Человек глухо вскрикнул и рухнул на пол. Я приготовился встречать следующего, но на этот раз меня опередила Пустельга. Как только новый гость в черном комбинезоне появился в дверном проеме, она плеснула в него кипятком из чайника. Тот схватился за лицо и с безумным воплем бросился вон из кухни.
Несколько дротиков с транквилизатором влетели в открытую дверь. Один просвистел у меня над самым ухом и воткнулся в шоколадный кекс на буфете. И тут же в дверном проеме появился новый нападающий. Мигель и Пустельга разом метнули кухонные ножи. Один пролетел мимо, второй с силой воткнулся ему в предплечье. Человек охнул и отскочил от двери.
— Трое в ауте, остались еще двое, — сказал я, покрепче сжимая рукоятку охотничьего ножа.
— При условии, что они не пришлют подкрепление, — тяжело дыша, уточнила Пустельга. Она обвела взглядом кухню в поисках предметов, подходящих для оборонительного боя.
Стоявший возле стены Мигель шевельнулся и продвинулся чуть ближе к двери:
— Как только очистим задний двор, нужно улетать.
— А как же моя семья?
— Им нужны вы, а не мы, — послышался ровный голос отца. — Бегите, я вас прикрою. Возьми маму и сестру, отведи их к соседям, а затем воспользуйтесь вашими крыльями и улетайте. Уносите ваши задницы отсюда как можно скорее.
— Но…
Отец повернулся ко мне:
— ТЕЙЛОР! ДЕЛАЙ, КАК Я СКАЗАЛ!
И в этот момент прогремел один-единственный выстрел. Время остановилось. Я видел недоумение, появившееся в глазах отца. Потом его взгляд померк. Отец, словно споткнувшись, упал на колени, затем всем телом рухнул на пол. Его рука оказалась возле моих ног.
Я замер, мир вокруг как будто перестал существовать, звуки исчезли, я ничего не видел, только отцовскую руку, лежащую у моих ног.
«Папа?»
Я грохнулся на колени рядом с ним. Нож выскользнул у меня из ладони и со стуком упал на пол.
До меня, словно издалека, долетал крик мамы. Она появилась возле отца и обхватила его руками, пытаясь перевернуть лицом вверх. Я видел, как на папиной рубашке в районе правой лопатки расползается темное влажное пятно.
И тут я услышал собственный голос:
— Прости меня. Прости. Это моя вина. Это я виноват.
Мама вскинула на меня взгляд. На миг мне показалось, что сейчас она скажет, что ничего страшного не произошло, что все в порядке.
Но мама ничего не сказала.
Она трясла отца за плечи и беспрестанно выкрикивала его имя. Мигель и Пустельга тоже появились рядом. Они что-то говорили, но я не мог разобрать ни слова. Пустельга тянула меня за рукав. Мигель наклонился к моей маме.
В холле я смутно слышал крики эволюционистов. Они отступали, покидая наш дом. Снаружи, над головой, я различал нарастающий гул. Похоже, приближалась гроза.
Постепенно до меня начал доходить смысл слов, которые Мигель говорил моей маме:
— Миссис Оуэн, миссис Оуэн, вам надо увести отсюда Шери. Пожалуйста, миссис Оуэн.
Аккуратно, но твердо Мигель заставил маму оторваться от лежащего на полу отца и подняться на ноги. В углу за перевернутым столом заходилась в плаче Шери. Мама медленно отвела взгляд от мужа и посмотрела на дочь. Внезапно она бросилась к Шери, схватила ее на руки и выбежала в открытую дверь на задний двор, Мигель — за ней. Оба исчезли в сгущающихся сумерках.
— Ястреб! Ястреб! — дергала меня за рукав Пустельга. — Ястреб, посмотри на меня.
Мои губы сами шептали одну и ту же фразу:
— Это моя вина. Это моя вина.
— Нет, Ястреб. Он не…
— ЭТО МОЯ ВИНА!
Пустельга инстинктивно отпрянула от моего крика.
— Это МОЯ вина!
Я развернулся и выскочил во двор. Десяток шагов — и я на улице. Пустельга что-то кричала мне вслед, но у меня не было сил слушать.
Слезы обжигали мне веки, грудь разрывалась от тоски и ужаса. Я взмыл в небо. Изо всех сил работая крыльями, я стал подниматься все выше и выше. Я увидел парящие на фоне облаков темные силуэты. Туи, Сокол, Филин, Рэйвен. Они нашли нас. Отряд снова был вместе.
А затем острый луч белого света пронзил меня и пригвоздил к темном небу, как насекомое к картонке.
Я завертелся в воздухе, заметался из стороны в сторону, неуклюже и беспорядочно взмахивая крыльями. На конце луча, словно державшего меня на мушке, я увидел черную тень вертолета.
Из темноты долетали крики. Отряд звал меня.
Мой мозг взорвался от ярости.
«НЕТ! Вам больше НЕ удастся сцапать никого из нас! Никого, кроме меня!»
Я перестал метаться в воздухе и замахал крыльями: прочь от вертолета, как можно скорее. Я уводил их от Отряда, от моего дома, от мамы,
