– Благодарю, миледи.
Скромно потупила взор, надеясь, что Марианн не заметила моего нездорового любопытства или спишет его на зависть. Портниха ее величества действительно постаралась на совесть. Жемчужная переливающаяся ткань верхнего распашного платья выгодно оттеняла волосы и светлую кожу Марианн, а темно-синяя узорчатая парча нижнего перекликалась с цветом глаз.
– Все-таки выбрала зеленое. – Королева поджала губы, бросив неприязненный взгляд на манекен, который тут назвали парсуной. – Смотри, как бы кавалеров не укачало!
– Они всегда найдут отдохновение в вашей гавани, миледи.
Значит, платье хорошее, иначе стала бы мачеха так убиваться. Первая всегда и во всем. Но зачем она пришла? Вряд ли ради светской болтовни. Эх, из оружия только шпильки… Ладно, спокойно. Даже если Марианн – заказчица убийства, она не заколет меня кинжалом в гардеробной.
Королева пропустила комплимент мимо ушей и задумчиво взяла с подушечки малую корону в виде диадемы, которую полагалось носить принцессам. Напряженно наблюдала за ее действиями. В голове крутился сюжет «Мисс Конгениальности». Уж не намажет ли Марианн украшение ядом?
– Молодость – великое богатство, верно? – Королева положила диадему на место, вроде не успев провести никаких манипуляций. – Твоя уже почти отцвела. Где Лика?
Вздрогнув, уставилась на мачеху широко распахнутыми глазами. Откуда ей известно, неужели Брайн проболтался? Но он верен королю, а не его супруге.
– Простите, миледи, я не понимаю.
– Ты не Лика. – Марианн больно ухватила за руку и прошипела: – Думала, не смогу отличить? Похожа, но глаза умные, а Лика – идиотка, каких поискать. Маги постарались, скрыли истинный возраст, только женщина такие уловки сразу заметит.
– Насчет «сразу» вы явно погорячились. – Я вырвалась и отошла на почтительное расстояние. – И насчет женщины – тоже. Если только она сама иллюзиями не балуется. Так как, миледи, сколько лет вам на самом деле?
Королева напряженно молчала; кончики губ опустились и чуть подрагивали от еле сдерживаемого гнева.
– Вашими стараниями упразднили должность придворного мага? Он ведь мигом раскусил вас, верно?
Ударила наугад, но попала в цель.
Марианн вздрогнула и, побледнев под густым слоем пудры, который носили чуть ли не все придворные дамы, накинулась на меня с кулаками. Взвизгнув, бросилась в спальню, надеясь укрыться от разбушевавшейся мачехи.
– Тварь! – Королева в ярости швырнула в меня попавшейся под руку шкатулкой, едва не попала. – Расскажешь Эдвину, уничтожу!
Можно подумать, промолчав, останусь жива. Но идти к королю опасно, вряд ли он мне поверит. Какие доказательства? Одни предположения, никто экспертизу устраивать не станет.
Бешенство ее величества улеглось столь же быстро, как началось, она встретила испуганно заглянувших на шум фрейлин величественным спокойствием.
– Ее высочество выронила, – королева указала на шкатулку и рассыпавшиеся драгоценности, – подберите.
И змея с чувством собственного достоинства удалилась.
Словом, вечер обещал преподнести множество сюрпризов, только вряд ли они окажутся приятными.
Королева затаилась, мы увиделись только за обедом. Сидя по правую руку от отца, я, к счастью, не пересекалась с Марианн взглядами. Сразу после трапезы королева ушла к себе, сославшись на головную боль. Через пару минут с разрешения монарха удалился советник. Не сомневаюсь, парочка собиралась провести время вместе, только за постельными ли утехами?
Беспокоил и канцлер. Герцог не всегда ел вместе с венценосным семейством, но сегодня задержался во дворце и волей судьбы устроился напротив меня, благо правила дозволяли. Наверное, если бы сила мысли была материальной, я подавилась бы. Во всяком случае, Лоон Сарус явно не желал мне долгих лет жизни.
После обеда заторопилась в комнату отдыха, чтобы немного успокоиться за вышиванием. Никогда не жаловала рукоделие, но в некоторых обстоятельствах оно необходимо. Втайне надеялась переговорить с Брайном, поделиться соображениями насчет королевы. Теперь мы в одной лодке. Увы, небеса вознамерились не оставить камня на камне от моих планов – герцог неожиданно увязался следом, якобы заинтересовавшись чтением «Прекрасной Элоизы». Так уж повелось, что за неимением телевизора особ королевской крови развлекали декламацией. Сегодня выбор пал на одну из слащавых повестей о любви, разумеется, в стихах. Поэт, описывая злоключения Элоизы, попутно учил читательниц добродетели и советовал остерегаться необдуманных поступков. Пробовала отделаться от нежелательного кавалера, шутила, что он вряд ли оценит страдания героини, но герцог оказался стоек. Ему, видите ли, нравится все прекрасное. И стихи, и моя вышивка, я ведь ее покажу? Пришлось согласиться, чтобы не привлекать лишних взглядов. Спасибо, канцлер женат, а то бы приписали роман. Нет, конечно, Лоон теоретически мог взять меня в любовницы, но выгоднее именно жениться, а развестись без скандала нельзя.
В довершение всех бед объявилась Амалия. Подруга Лики проводила время в загородном поместье, при дворе практически не появлялась, но тут приехала и тоже увязалась хвостом – обрабатывать меня начнут с двух сторон. Хорошо, если про подмену не догадались. По лицам не скажешь. Герцог снова сама любезность, словно не было того разговора с оскорблениями, Амалия, в порыве чувств ухватив за руку, воодушевленно щебечет, что я непременно должна к ним приехать на пару дней. Придворные дамы плетутся следом, слушают.
Опасения подтвердились: вместо краткого отдыха перед переодеванием к балу пришлось выдержать очередной бой.
Начиналось все мирно. Я уселась за пяльцы и махнула рукой самой молодой из фрейлин, чтобы она взяла томик и продолжила чтение. «Прекрасная Элоиза» не входила в список моих любимых произведений, но иных тут не читали. Да и во всем свои плюсы – под монотонный бубнеж хорошо дремать или думать о своем.
Мнимая лучшая подруга устроилась неподалеку и тоже взялась за иглу, только вот больше говорила, чем вышивала: о погоде, кавалерах, прелестях загородной жизни. Словом, пыталась завлечь в поместье. Для чего, понятно – принудить к браку с Тео. Не сомневалась, что стоит переступить порог владений Отти, как ловушка захлопнется, выпустят меня только с кольцом на пальце. Изображая дурочку, кивала и односложно восторгалась, якобы поглощенная работой.
Герцог занял место неподалеку, за спинкой кресла дочери. Он стоял, положив руку на край подставки под пяльцы, и жутко нервировал. Похоже, действительно интересовался чтением, не смотрел, а все равно не по себе.
– Вам понравится Лагучи, – вздрогнула, когда канцлер внезапно обратился ко мне, – там множество цветов, какие-нибудь послужат новыми украшениями подушек.
Лоон указал на незаконченную вышивку – на ней красовались маки. Опять некстати объявившийся внутренний голос напомнил о символике цветов: кровь, смерть на поле боя и вечный суд. Порой образование отравляло жизнь. Похоже,
