Я хмыкнул про себя, услышав эти слова. Похоже, Вася Грищенко изрядно привирал. Мама Юлю блюла, как могла, поэтому вряд ли Васе что-то обломилось.
– Кстати, – продолжил Мицкунас, – завтра мы в комендатуре встретимся. Я в патруль иду вместе с летехой Гавриловым, Славка Поздняков еще будет да еще несколько годков.
Следующим утром я, как обычно, начищал машину во дворе комендатуры.
По двору строевым шагом шагали несколько солдат, задержанных вчера вечером, гонял их сегодня Ромас, оставшийся в резерве патруля.
Делал он это с большим удовольствием, что не преминул отметить и Климов, на минуту выглянувший из дверей комендатуры.
– У вас хороший командный голос, товарищ сержант, – похвалил он. И снова ушел заниматься своими делами.
Ближе к одиннадцати часам дня ко мне подбежал растерянный дневальный с КПП.
– Слушай там к тебе пришли такие, такие… амбалы! – он даже не мог подобрать слов.
Я вышел за КПП и попал в объятья Вовки Сякина.
– Санек, здорово! Как, брат, дела?! – заорал он, выжимая из меня последний дух.
– Да отпусти ты его! – крикнул Зиганшин. – Парень даже вздохнуть не может.
Вова разжал объятья, и мне полегчало.
– Привет, ребята, – воскликнул я. – Какими судьбами? Даже не думал, что вы меня навестите.
– Понимаешь, Санек, тут такое дело, – замялся Вова. – На той неделе ты звонил Наталье Петровне, рассказал, где ты и что, вот мы и решили пройтись мимо комендатуры. Тут тебя легче выцепить, чем в части. Вот пришли кое-что сообщить.
Тут он замялся, и слово взял Рифат.
– Ты, главное, не бери в голову. Не переживай, у тебя девок еще будет много.
– Да что стряслось? Говорите прямо, – пробурчал я.
– Твоя Ленка выходит замуж, – сообщил Сякин.
– Что, вот так, уже через три недели после моего призыва? – вслух удивился я.
«Так вот почему она к телефону не подходила. А Наталья Петровна, сучка, причины придумывала», – понял я ситуацию.
– Да, вот так, неожиданно, мы сами все в шоке, – подтвердил Зиганшин. – Никто ничего не понимает. А в пятницу она заявление на расчет подала. Ты как, ничего? – встревожился он, глядя на мое лицо.
– Нормально, – процедил я. Мысли в черепной коробке толклись в сумятице. Такого поворота я никак не ждал. Нет, если бы это произошло через полгода, год, было бы все понятно и ожидаемо. Но через три недели, уму непостижимо!
Я еще минут десять потрындел с мужиками о том о сем. Они, увидев, что я перенес их сообщение без особых эмоций и рыданий, повеселели и ушли в гораздо лучшем настроении, чем приходили.
Зайдя обратно во двор, я подошел к Славке Позднякову, который вместе с Мицкунасом наблюдал за моей беседой.
– Ну что, Славик, к сожалению, выполнить обещание не смогу, – сказал я. – Замуж моя девушка выходит.
– Что! Уже? – вырвалось сразу у обоих. – Ни х… себе!
Они посмотрели друг на друга и заржали.
– Не мы одни в дураках, – констатировал Поздняков, хлопая меня по плечу. – Не бери в голову, салабон, выше нос! Все будет путем.
«Похоже, после моего сообщения у них даже поднялось настроение», – подумал я и пошел дальше заниматься машиной и думать, что же случилось с моей девушкой, клявшейся ждать меня сколько угодно времени.
Мицкунас, глядя на уходящего салагу, тихо сказал Позднякову:
– Видал, с какими ребятами он дружбу водит? Так что мы вовремя задний ход дали. Даже присягу ложками не отбили, как остальным.
Поздняков согласно кивнул головой:
– Точно, особенно страшен тот верзила, который его обнимал. Ну и рожа! Ночью увидишь, так сразу обделаешься. Этот Сапаров еще тот прохиндей, только притворяется активистом, а девка, наверно, сто раз пожалеет, что замуж выскочила.
«Может, она узнала, что я с Зинкой Бахиревой шуры-муры крутил?» – в который раз подумал я, ожесточенно протирая стекла газика.
Ничего больше не приходило в голову. День между тем подходил к концу. И тут перед распахнутыми настежь воротами комендатуры остановился горбатый «запорожец».
Из него вышла Лена и направилась ко мне, убивая всех очевидцев наповал своей красотой. К ней из помещения КПП уже бежал дневальный, чтобы остановить у ворот.
Поэтому я поспешил выйти сам на дорогу, чтобы многочисленные свидетели не слышали нашего разговора.
Лицо у Лены было заплаканное, но выглядела она решительно.
– Саша, – сразу начала она подготовленную речь. – Я знаю, что тебе уже все доложили, и хочу, чтобы ты знал, почему я так поступила, и прошу простить, если сможешь. Игорь Федорович давно оказывал мне знаки внимания, а на следующий день, после того как ты ушел в армию, он сделал мне предложение, и я его приняла. Я только хочу объяснить причины своего поступка. Понимаешь, Саша, ты работал барменом и был удовлетворен своей работой и не хотел ничего больше от жизни. Сейчас ты служишь в армии, а потом снова придешь работать в шашлычную. Меня такая перспектива не устраивает, через три года я окончу институт и получу высшее образование. О чем мы с тобой будем говорить всю жизнь? О том, сколько денег ты сегодня заработал? У тебя в будущем нет никакой перспективы, так и будешь коктейли свои разливать.
– Да, товарищ, Лена совершенно права, – сообщил плюгавый молодой человек с козлиной бородкой, выбравшийся из автомобиля. – Она очень талантлива, и ее ожидает отличная карьера в науке. Поэтому вам с ней не по пути. Вы же совершенно разные люди.
– А вы, собственно, кто такой? – спросил я его.
Тот приосанился и важно сообщил:
– Я доцент кафедры биологии Дементьев Игорь Федорович, в настоящее время жених уважаемой Елены Сергеевны.
– И какие вы можете предложить Елене Сергеевне перспективы? – ехидно спросил я. К этому моменту я уже полностью пришел в себя. Все было ясно и понятно. Оставалось только смеяться над своей глупой уверенностью в верности девушки.
