– Да ты что? – помрачнел лицом собеседник. – Неужели исключили?
– Да нет, я уже три месяца как коммунист. На последнем партсобрании в полку меня приняли в члены партии.
– Ни фигасе… – выдохнул Незванцев и окинул меня оценивающим взглядом. После паузы он заявил: – Зная тебя около года, я уже не сомневался, что ты умеешь добиваться поставленных целей, но стать коммунистом в двадцать лет! Слушай, признайся честно, что ты такое совершил? Знаю, что такие случаи бывали, но не в системе же?
– Ничего особенного, – признался. – Орден получил.
Орденом я добил новоиспеченного зама до конца.
– Сашка, – потрясенно сказал он. – Это дело надо обмыть, в нашем тресте в кои веки воспитали орденоносца! Вставай, мы идем к Шмуленсону.
Вдвоем мы зашли в приемную директора. Секретарша молча кивнула на вопрос Незванцева, можно ли пройти.
Директор что-то писал, сверкая лысиной. Услышав нас, он вопросительно поднял голову.
– Лев Абрамович, – обратился к нему Валера. – Представляю вам нашего работника Сапарова Александра Юрьевича, призванного в ряды Советской армии два года назад, сейчас он отслужил и вернулся в родной город.
В глазах Шмуленсона появился слабый огонек интереса.
– Да, припоминаю его, вроде что-то там было с магнитофоном? – спросил он.
– Ну да, было, – отмахнулся Незванцев. – Главное, к нам вернулся член партии, орденоносец, награжденный орденом Красного Знамени. Вы представляете эффект?! Наша комсомольская организация воспитала такого человека.
– Орден Красной Звезды, Валерий Георгиевич, – поправил я Незванцева.
– Чего? – обернулся тот ко мне.
– Я говорю, меня орденом Красной Звезды наградили, – буркнул я под нос.
– Да ладно, какая разница, – воскликнул Валера. – Главное, орден.
Лев Абрамович грустно посмотрел на него, покачал головой и сказал:
– И этот поц мой заместитель! Вай-вай, куда движется мир.
Потом встал из-за стола и подошел к нам. Внимательно оглядел меня с ног до головы и торжественно произнес:
– Молодой человек, не знаю, за что вас наградили, но в наше мирное время командование орденами не разбрасывается. От всего нашего коллектива и от себя лично поздравляю с высокой правительственной наградой.
Он долго тряс мою руку в неожиданно сильном рукопожатии, а затем пригласил за стол. Затем, нажав кнопку селектора, произнес в него:
– Раиса Витальевна, будьте любезны, принести нам набор номер три.
Из селектора донесся изумленный вздох и слова:
– Один момент, Лев Абрамович.
Через пять минут секретарша появилась с небольшим подносом. На нем стояла бутылка КВ, лежали два лимона. На отдельной тарелочке красовались десятка полтора тарталеток с черной икрой.
Как заправская официантка, секретарша быстро расставила рюмки, нарезала лимон, все это она делала, недоуменно разглядывая мою физиономию. По выражению ее лица можно было без труда угадать ход мыслей: «Что это за молодец, из-за которого Лев Абрамович так расстарался?»
Когда она вышла, Шмуленсон закрыл двери плотней и скомандовал:
– Валера, наливай.
Через три рюмки, когда атмосфера стала более дружеской, я сообщил, что собираюсь поступать в пединститут.
Оба торгаша тут же бросились уговаривать меня не делать такой глупости и поступать в институт советской торговли.
Я продолжал стоять на своем, но намекнул, что хотел бы во время учебы в свободное время работать.
В этот момент Валера неожиданно отставил рюмку и, глядя на Шмуленсона, спросил:
– Вы тоже об этом подумали, Лев Абрамович?
Тот кивнул и, повернувшись ко мне, заговорил:
– Александр, мы в этом году открываем в гостинице «Интурист» валютный бар для иностранцев. Сам понимаешь, комитет землю носом роет. Уже с десяток наших кандидатур отклонил. Тебя же сто процентов согласует.
Я задумался:
– Там же надо будет каждый день работать? А у меня учеба.
– Никаких проблем не будет, – улыбаясь, сообщил Незванцев. – Бар будет работать с шести вечера до двух ночи. Если работать посменно, даже не устанешь. А практика зато какая в языках? – он ехидно засмеялся.
Я в это время сидел и пытался понять, о каком баре вообще идет речь, вроде в моей первой жизни такого бара не существовало.
Потом, отбросив раздумья, решительно сказал:
– Я согласен.
Мы посидели еще немного, когда Незванцев показал глазами на выход. Все было понятно. Я встал и сообщил, что мне надо идти. Лев Абрамович моему уходу особо не расстроился, у него еще оставался недопитый коньяк, еще раз поздравил меня с наградой и пожелал успешного поступления.
Валера вышел вместе со мной в коридор и там предложил пройти в отдел кадров и написать заявление о приеме на работу.
– Копии документов, трудовую книжку завтра принесешь, – сказал он. – Торопиться не надо, все равно документы еще будут изучаться, сам знаешь где. И автобиографию напиши. Характеристику армейскую возьми, не забудь.
Договорившись обо всем, мы распрощались, и я отправился в гости к Евгении, у которой проводил все последние дни. Мама у нее была в отпуске и бдительно присматривала за нами. Но делала это зря. Сейчас меня волновал вопрос поступления, и мы с девушкой занимались зубрежкой, а не поцелуями и петтингом. Их я оставил на потом, питая надежду, что эти вещи ждут меня впереди.
Вечером, дома, я рассказал родителям, что договорился о работе в ночном баре и вскоре буду там работать через ночь. Мама, как обычно, сразу завелась:
– Саша, зачем ты это делаешь? Мы с отцом достаточно зарабатываем, чтобы ни в чем не нуждаться. Неужели мы тебя не прокормим во время учебы?
– Мама, конечно, прокормите и даже оденете, – спокойно ответил я. – Но мне хочется одеваться хорошо, водить свою девушку в кино, в театр, дарить вам и ей подарки. На эти запросы вы тоже денег заработаете? Кстати, я знаю, что вы мечтаете о даче. Разве вы сможете ее купить, если все будет уходить на меня? Папа до сих пор ездит на старом «ковровце» на рыбалку. Давно пора сменить его, хотя бы на «иж» с коляской. Так что не уговаривай, работать пойду все равно.
– Сынок, пойми, мы с папой не против, чтобы ты работал, но, может, ты выберешь что-нибудь другое, а
