Крак-крак-крак – перемежаясь со свистом крыльев, послышалось где-то со спины – над головой, ворона или еще какая-то летучая тварь.
Скрр-ри-ик. Скрр-ри-ик – покачиваясь, скрипела жестянка – кусок облезлого рекламного щита.
Тырц. Тырц. Тырц – от набегающего мороза потрескивал лед, недавно еще хлюпавший водой под ногами. Макс выдохнул. Уши заломило от холода, но это не будет иметь значения, если голову, на которой они растут, станет обгладывать зверь! Он сжал покрепче цевье автомата и двинулся дальше.
Зверь играет с ним, Белявский это понимал. Понимал и старался увести тигриса – как его назвал брамин – подальше от сестры. Что это даст? Хм. Это даст время, чтобы Симка и злосчастный брамин-учитель смогли убежать, когда над заиндевевшей улицей послышится крик. Чей? А тут двух мнений быть не может, да и тигрис, вряд ли умеет кричать.
С громким «донц!» крыша легковушки, стоявшей справа, сложилась вовнутрь, Максим развернувшись на звук выпустил очередь, длинная тень пронеслась рядом, хлестнув по лицу плеткой хвоста. Белявского сбило с ног, он откатился, прижался спиной к боку автобуса, выставив автомат перед собой. Сердце бешено колотилось в груди, отдавая глухими ударами в уши. Руки тряслись, ствол вилял из стороны в сторону, выискивая полосатую цель. Но тигрис не спешил показываться.
Стекло противогаза раскололось, покрылось паутиной трещин. Длинный острый кусок впился в щеку пониже левого глаза. Макс стянул маску и отбросил в сторону. Выдернул стекло из щеки и опасливо вдохнул, воздух пах… Чем? Пах морозом, снегом и неуловимым звериным духом, так пахли туннели, в которых Максим еще пацаном ловил крыс-переростков. Он вдохнул полной грудью и закашлялся: без примеси грибной гнили и туннельной сырости воздух шибал в нос не хуже самогонки!
А вокруг плыл все тот же туман. Или нет? Максим присмотрелся: очертания машин, застрявших на проезжей части двадцать лет назад, стали будто отчетливей. Скрак! Скр-рак! – сообщал оставшийся позади рекламный щит. Воздух двигался. Легкий порыв ветра мазнул по лицу. Три метра видимости уверенно становились шестью.
«Интересно, когда туман сдует, мутант нападет сразу?» – раздумывал Максим, прислушиваясь к свисту ветерка в проводах над головой и хрустящему под ногами ледяному крошеву. Идти вот так, запросто, без противогаза было непривычно. В печенку въелось, что на поверхности дышать нельзя, а он дышал, и пока ничего. Правда насколько долго продлится это «ничего», вопрос. Да, а ведь отшельник без ОЗК вообще в одних тряпках ходит и…
Додумать о пристрастиях психа ходить в мороз, напялив мешковину, он не успел. Успел лишь заметить краем глаза движение, поднырнуть, повинуясь инстинкту. Массивная тень, вытянувшись в прыжке чуть ли не вдвое, пронеслась над головой и мягко приземлилась на четыре лапы буквально в паре метров. Макс не стал ждать пока мутант что-то предпримет, вдавил спусковой крючок, перечеркивая тушу тигриса пунктиром попаданий. Тварь крутанулась волчком, коротко рыкнула и ринулась в атаку, прыгнув с места.
АЕК с зажатым спуском выплевывал огненную струю, но тяжелые пули лишь вспарывали асфальт, рвали капот машины и крошили стену здания на той стороне. Макс не успевал довернуть автомат. Его отшвырнуло ударом припечатав в бок легковушки, «калаш», звякнув разбитой оптикой, отлетел в сторону.
Белявский выплюнул кровь, заполнившую рот, вдох давался тяжело, в груди остро стреляло болью на любое движение, левая рука онемела, битые не раз ребра не выдержали, столкнувшись с трехсоткилограммовым тигром. А мутант стоял напротив, только руку протяни: изрезанная шрамами морда, торчащие из-под верхней губы ножи клыков, мелкие пластинки-желваки от черного влажного носа спускались на шею, срастаясь в подобие бронежилета на груди. И глаза. Желтые угли, горящие в щелках между костяных пластин, – природа потрудилась на славу, не оставила человеку шансов. Ноздри шумно выдыхали струи пара, заполняя воздух острым запахом гнили.
Макс смотрел в эти глаза-амбразуры и понимал: это конец. Он с сожалением поискал взглядом автомат, но не обнаружил. Зато метрах в трех валялась разорванная в труху противогазная сумка, рубчатые кругляши гранат лежали в снегу. Это шанс, решил Максим, нужно всего лишь выдернуть чеку и все. Но тигрис этого не позволит, слишком далеко, будто от гранат Белявского отделяло такое же расстояние, как и от родной станции. Мутант тихо зарокотал и шагнул ближе, затем еще. Зверь смотрел Максу прямо в глаза.
Серая смерть хотела поиграть с жертвой, хотела видеть страх и ужас… Но вместо этого видела что-то другое, сожаление? Смерть оскалила пасть, шагнула еще ближе.
Зверь приблизился вплотную, заполнил собой все сущее, весь мир. Максим слышал клокочущее дыхание, стук могучего сердца под костяной броней. Стыки пластин сочились сукровицей, они терлись друга о друга, разрывая кожу, но, видимо, зверю это не доставляло неудобства. Там, где мощная шея переходила в грудину, меж трех чешуек размером с ладонь в такт ударам сердца пульсировала жилка: ду-ду, ду-ду. Мутант упер лапу в грудь Макса, вдавив еще больше в ржавое автомобильное железо. Сжавшиеся когти разорвали чехол броника, проскрежетали по стальному нагруднику. Но Максим Белявский по кличке Адвокат сдаваться не собирался. Рука с ножом-кастетом выстрелила коротким хуком, метя острием в пульсировавшую жилку, аккурат между пластин.
Тигрис от неожиданной боли подпрыгнул, перевернувшись через себя, закрутился на месте, пытаясь выдрать нож задними лапами. Максим на четвереньках отполз, поднял гранату и разжал усики чеки – и похромал, оставляя позади ревущего от боли хищника.
– МААААКС! – послышался вдали знакомый голос. Белявский застыл на мгновение, соображая:
– Ах ты ж… Беги, дура! – выдернул чеку и бросил в тигриса, Но граната, крутанувшись по льду рядом с мутантом, лишь стрельнула дымком, взрыва не произошло. Застучал автомат, пули, высекая искры и вздымая ледяные фонтанчики, заплясали вокруг. Тигрис кинулся было в сторону нового врага, но будто споткнулся, передняя лапа подломилась под весом зверя, Симка вопила в голос и стреляла, морда поднявшегося хищника брызнула кровавым. Автомат замолчал. Сима завозилась, дергая затвор АЕК.
– Еп! – Максим вытянул из-за пазухи ТТ, выстрелил раз-два в мутанта, отвлекая его от сестры, но пистолет заклинило.
– Подствольник! Стреляй!
Все. Если граната накроет их с тигром обоих, это решило бы сразу две проблемы, зато сестра получит шанс уцелеть. Брамин не получит ничего! Пора… Сейчас.
Серафима замешкалась, она не знала, как работает эта штука, но догадывалась: граната – это опасно. Осколочная? Дымовая? Какая же?! Слезы жгли глаза и мешали прицелиться, пальцы не слушались, не ложились на спусковой рычажок подствольника – собственной рукой выстрелить в родного брата. Он сам сказал, нет, приказал это сделать… Максим всегда
