Дальше застолье пошло веселее. Хлеван и Чешван выпили по две стопочки одну за другой и приступили к трапезе. Здесь Артем не отставал от Чешвана, нахваливая умение хозяйки, чем вызвал искреннее удовольствие всех присутствующих.
Спать его положили в пристройке к дому, где стояла кровать, застеленная чистыми простынями. Укрыться можно было шерстяным покрывалом.
Оставшись один, Артем задумался, как провести ночь. Скоро наступит время Артама, и он не знал, как ему поступить. Чего можно было ожидать от этого сожителя, который выспался, отдохнул и был готов к «подвигам». Вот это и тревожило Артема. Сидя на кровати, он с беспокойством оглядывал обстановку комнаты, которую ему выделили для сна и отдыха. Окошко со стеклом, занавешенное занавесками, на стене, на крюке возле двери висела веревка. Под ногами на глиняном полу небольшой круглый половичок, сшитый из лоскутков разноцветных тканей, сплетенной косичками. Затем его взгляд вернулся к висящей на стене веревке.
А ведь это выход. Он подошел, взял веревку и обратился к Сваду уплетающему пироги и жареную рыбу.
— Свад, ты связывать человека умеешь?
Тот остановился.
— Нет, Артем, не умею, а зачем?
— Дружище, ночью восстанет моя темная половина, которую зовут Артам, и будет бродить по поселку. Напьется и, так как играть в карты не с кем, начнет есть младенцев.
После этих слов Сунь Вач Джин даже перестал жевать.
— Артем, что за странный ты человек? Днем ты один, ночью совсем другой. То Артем, то Артам. — Он проследил взглядом, как Артем взял в руки веревку и подергал, проверяя на прочность. — Ты что, хочешь себя на ночь повесить?
— Нет, Свад, я хочу, чтобы ты меня на ночь связал. И не только связал, но и засунул в рот это полотенце, — показал Артем на полотенце, лежащее на кровати. Гремлун некоторое время смотрел на него, ничего не отвечая. Затем повертел пальцем у виска.
— Видимо, общение с «костяным проклятием» на тебя сильно подействовало, — ответил он, насмотревшись на человека. — Покажи, как надо связывать, и я это сделаю.
— Только утром не забудь развязать, — предупредил Артем.
Гремлун только отмахнулся.
Наконец, после долгой череды неудачных попыток, коротышка справился и, злой оттого, что ему пришлось на это дело потратить уйму времени, запихал в рот Артема кляп. Обездвиженный Артем закрыл глаза и ухнул в темноту.
Артам вышел из сладкой дремы, недовольно открыл глаза и пошевелился. Он опять в этом неприветливом мире, один со своими бедами. Артам тяжело вздохнул и попытался встать. Что-то впилось ему в шею, перекрывая дыхание, и он закашлялся. Затем дернулся, и боль в горле заставила его закричать, но вместо крика он смог только замычать:
— Мы-мы-мм. — В рот его была глубоко засунута тряпка. — Мм-м-мы, — раздалось из его горла. Дыхания не хватало, и чем больше он дергался, тем сильнее затягивалась веревка на шее.
Наконец первый шок от ситуации, в которую он попал, прошел. Он понял, что лучше не шевелиться, тогда он сможет дышать более-менее свободно. Артам немного пришел в себя и постарался оглядеться. Он лежал на боку, связанный и с кляпом во рту. Что с ним произошло, Артам не знал. В памяти было только то, что он проигрался в карты, а дальше — все, пустота, забвение. Он ничего не помнил. Решив уйти из той страшной действительности, в которой он оказался, Артам попытался спрятаться в сердце, но, как ни старался, у него ничего не получилось. Тогда он закричал, мысленно обращаясь к внедренцу.
— Артем! Артем! Беда! Отзовись.
— Тебе чего? — ответил тот, но сонно и недовольно. — Чего ты кричишь и мешаешь спать?
— Беда, Артем! Я связан и могу скоро задохнуться. — И, не выдержав обстоятельств, свалившихся на него, заорал: — Спаса-а-ай!
— Нет, Артам, тебе придется терпеть и понять, что ты оказался в таком положении неспроста. Ты проиграл все в карты, не отдал долг, теперь сам расхлебывай. — И Артем скрылся, не отвечая больше на настойчивые мольбы и призывы о помощи.
— Что, людоед, пришел в себя? — услышал он негромкий голос.
Задыхаясь, повел налитыми кровью глазами и увидел нереальную картину: на табурете сидел маленький страшный человечек и грозил ему пальцем. Артам закрыл глаза, стараясь убрать возникшее наваждение. Но оно не проходило. Голос продолжал вещать:
— Как же ты плохо себя ведешь, вторая половина человека. Ну ничего, я постараюсь сделать так, что ты изменишься. Сейчас я поем, потом вычислю твою волну биополя и буду тебя изменять в лучшую сторону. Но если не получится, тебя можно определить… куда же тебя можно определить?
Артам, слушая этот бред, лежал смирно и боялся открыть глаза. Он думал — вот досчитает до десяти, и видение исчезнет. Но оно бормотало, чавкало и рыгало. Затем раздался громкий звук, и запахло очень неприятно. Артам попытался поморщиться, хотя с тряпкой во рту это было сделать сложно. И подумал: из нижнего мира дух, вон как воняет.
— Арингил, смотри, этот коротышка собирается что-то делать с Артамом. Я боюсь, — задергала спящего ангела за плечо Агнесса.
Тот открыл глаза и стал смотреть на приготовления гремлуна. Затем принял видимый для гремлуна образ, спустился к нему.
— Уважаемый, гремлун. Как судьба, отвечающая за жизнь этого человека, я хочу знать — что вы собираетесь с ним делать? Я не разрешаю вам проводить свои ненаучные эксперименты.
Гремлун скривился и недовольно пробормотал:
— Явился, не запылился. Где ты был, судьба, когда человек раздвоился? Днем он светлый… — Гремлун подумал и поправился: — Почти светлый, а ночью темный. Младенцев ест.
— И что теперь? — Арингил был полон скепсиса. — Будете его осветлять?
— Буду, — буркнул гремлун, но с явными нотками нерешительности.
Противостоять судьбе всегда было себе дороже, редко кто смог победить ее. Идти наперекор судьбе мог только тот, кто был уверен в своем выборе и мог идти до конца, несмотря ни на что. Это он знал, так как гремлуны тоже были непростыми созданиями и сами вмешивались в жизненные процессы людей и меняли их. Он знал, что человек мог сам вершить свое настоящее и будущее, противостоя судьбе. Но этот путь был очень труден и опасен. Нужна была непоколебимая вера
