Белая… Шелковая. Такая мягкая. Но прикосновения Филиппа мягче… нежнее.
Принцесса закрыла глаза и вздохнула, довольно улыбнувшись. Сейчас она сама себе напоминала сытую кошку, растянувшуюся на солнышке, и чувствовала себя прекрасно.
Фил был с ней очень нежен и осторожен. Иногда даже казалось – слишком. Лисса понимала, что он старательно сдерживается, боясь напугать ее, боясь сделать что-то не так. Но когда они оказались в кровати, всю его сдержанность как ветром сдуло. Темперамент победил, отодвинув все мыслимые преграды.
Он целовал свою Эрли так, что она дрожала от желания. Его прикосновения сводили с ума. Его губы ласкали так, что она забывала, в каком мире живет. Его руки… ох… Вот о его руках Лисса вспоминала с особенным восторгом. Он гладил ее тело так трепетно, будто карильская принцесса была его самым ценным сокровищем… Смыслом существования. А его горячий шепот она принимала с восторгом, хотя почти не разбирала слов.
И вот когда сознание предало ее окончательно, когда тело больше ей не принадлежало, покоренное, подчиненное чужими прикосновениями, он снова ее поцеловал. Но поцелуй, яркий и невероятно страстный, сопровождался болью… внизу. Там, где она так долго ощущала приятное томление, вынуждающее умолять дать ей… что? Она сама не знала. Но теперь вместе с болью пришло чувство наполненности и… целостности.
– Эрли, – позвал Фил, прерывая поцелуй и заглядывая в ее затуманенные глаза. – Больно?
– Нет, – прошептала она, не желая признаваться.
– Я же знаю, что больно, – проговорил он. – Но сейчас пройдет. Я буду осторожен. Обещаю.
Она кивнула, а он, лаская, припал губами к шее. И мир снова закружился.
Боль не ушла полностью. Она лишь притихла, затаилась, потесненная новыми эмоциями. Эрлисса чувствовала движения внутри, и они вызывали странные, ни с чем не сравнимые ощущения. Не то чтобы приятные, но и не противные. А потом показалось, что она плывет под водой и вот-вот вынырнет. Она осознавала, что приближается к чему-то… яркому. Но боль так и не позволила узнать, к чему именно.
Филипп не спешил, но и долго сдерживаться не стал. Знал, что для девушки, в первый раз оказавшейся в постели с мужчиной, это больше стресс, чем удовольствие. Потому он не стал долго мучить свою Эрли. Для него сама близость с ней стала чудом, подарившим невероятный финал. Но он хотел большего. Хотел, чтобы она кричала от удовольствия, чтобы раз и навсегда поняла, что лучше быть просто не может. Он хотел стать ее единственным. Любимым. И был готов сделать для этого все, что угодно.
И пусть Лисса ничего не знала о его мыслях, но видела в его глазах любовь и нежность.
После… он сам отнес ее в душ. Сам смыл с ее бедер кровь и следы их обоюдного сумасшествия. А потом уложил в кровать и, прижав к себе, сказал:
– Спи.
И принцесса уснула, покорно повинуясь его воле. Не возникло ни малейшего желания спорить. Будто она наконец признала в нем сильнейшего. Признала своего мужчину.
И вот теперь, вспоминая, Эрлисса поняла, что не жалеет. И более того, очень рада, что это случилось. А еще у нее совершенно ничего не болело, только сердце стучало чаще при взгляде на смятые простыни и халат, так и оставшийся лежать на полу.
Фил пришел через полчаса. Лисса уже успела снова посетить ванную и умыться. Правда, одеваться не стала и зачем-то снова вернулась в постель. Поэтому, когда в комнате появился Филипп с большим подносом, наполненным разнообразными вкусностями, она просто сделала вид, будто проснулась всего несколько мгновений назад.
Вот только он видел, что она выглядит слишком уж свежей для той, кто едва распрощался со сном. Но ничего не сказал, благоразумно решив оставить догадки при себе.
– Завтрак? – спросил, улыбаясь.
– Не откажусь, – ответила девушка, прикрывая грудь простыней. – А ты ко мне присоединишься?
Вопрос был провокацией чистой воды, но Филиппу это нравилось. Даже очень. Вот только сначала ей все-таки нужно поесть.
– Кушай, – ответил он, присаживаясь на край кровати и касаясь ее волос. – Я выйду еще на несколько минут. Но обещаю, скоро вернусь и обязательно помогу тебе… закончить трапезу.
Она улыбнулась, понимая его намек правильно. А когда он легко поцеловал ее, едва не задохнулась от предвкушения.
Полакомиться Эрлисса решила блинчиками с вареньем и вкусным ароматным чаем. И после завтрака почувствовала себя еще лучше. Душа пела, а с губ никак не желала исчезать довольная улыбка человека, получившего то, о чем не смел и мечтать.
Филипп вернулся быстро, но уже не выглядел сияющим. Напротив, на его лице явно читалось сожаление, граничащее с безысходностью.
– Что-то случилось? – спросила принцесса, подавшись вперед и подхватив простыню, сползающую с груди.
– Ничего, – ответил Фил, закрывая дверь на ключ и подходя к постели. – Я кое-что тебе должен…
– Что? – не поняла она.
– Твою долю удовольствия, – прошептал виконт, наклоняясь к ее уху и касаясь шеи губами. – Готова принять мой долг?
Она чуть отодвинулась и ответила:
– Только этого и жду.
– Хорошо. Но сначала… – Он тяжело вздохнул. – Я кое-что тебе расскажу.
– С удовольствием послушаю, – ответила Эрлисса, будто случайно отпуская край прикрывающей ее ткани.
Фил мягко улыбнулся ее милой выходке и принялся медленно избавляться от собственной одежды.
– Ну тогда слушай, – сказал, расстегивая рубашку. – Мне всегда нравились картелы. Точнее, даже не они сами, а их внутреннее устройство. Первый я разобрал до винтиков в семь лет. А собрал обратно в девять. Здесь, на острове, даже есть моя лаборатория… Точнее, наша с отцом. Он тоже раньше увлекался изобретениями, пока его не затянула политика.
Лисса слушала внимательно, уже понимая, что разговор для Фила важен. Правда, ее очень отвлекал вид обнаженного мужского торса: каждое утро Филипп явно начинал с тренировки.
– Я хотел учиться, хотел создать что-то свое. Придумать самому. Мечтал попасть в Астор-Холт как обычный студент. И тогда папа предложил мне сделку.
Филипп избавился от брюк, белья и, забравшись в кровать, прижался к Эрлиссе. Его рассказ оказался прерван долгим томительным поцелуем, в котором было столько неприкрытого желания, что они оба едва сдерживались, чтобы не наброситься друг на друга. Но первым в себя пришел именно Фил.
– Давай так… – предложил он и, сев на постели, посадил девушку перед собой и прижался к ее спине. – Вот… теперь я смогу говорить. И не только…
На его лице появилась коварная улыбка, а ладони мягко прошлись по плечам Лиссы, погладили руки, переместились на грудь… и пока решили остаться там. Губы покрывали короткими поцелуями шею…
– Ты меня слушаешь? – спросил, ощущая, как отзывается на прикосновения ее тело.
– Угу, – протянула она в ответ. – Слушаю… говори.
– Папа создал для меня артефакт… не хуже тех, что делает ваш Кери. Дал имя, историю рода, когда-то существующего, но ныне… неважно. Так вот…
Его пальцы опустились ниже и теперь ласкали живот, с каждым движением
