Главные ворота все-таки открыли. Где-то в промежутке между тем, как она покинула кабинет Дэна и вернулась в корпус крупных кошачьих, кто-то включил карусель и отпер ворота, позволив посетителям, – мертвым посетителям, – в последний раз побывать в зоопарке. Тела, толпившиеся у административного корпуса, двигались в той же дерганой неуклюжей манере, которую Кассандра заметила у Майкла, прежде чем он на нее напал. Что бы это ни было, оно распространялось со скоростью степного пожара. Исходя из увиденного в тигрином вольере, можно было смело предположить, что оно передается всем укушенным.
А следовательно, ей тоже. Все это распространяется, точнее – уже распространилось, и на нее саму.
Вероятно, это могло защитить Кассандру. Если она больна, то вполне возможно, заразные не кидаются на заразных. Но смысла рисковать она не видела: если ее убьют, кто позаботится о тиграх? Звери заперты в тесных клетках, они не могут выйти даже в относительно свободный вольер. Пока не поздно, следовало вернуться. Однако ей нужно было увидеть все собственными глазами. Она просто обязана была сделать это.
Кассандра осторожно пошла вперед, стараясь держаться кустов, где возможно на нее и могли напасть из засады, но при этом она сама меньше бросалась в глаза. Добравшись до одной из служебных калиток, девушка открыла ее и проскользнула внутрь, убедившись, что путь свободен. Днем эту дорожку использовали для подвоза корма и оборудования, а также транспортировки заболевших животных. До полудня, когда толпа делалась особенно плотной, даже такие нелюдимые смотрительницы, как Кассандра, держались части зоопарка, открытой для общественного доступа. Вполне вероятно, ей удастся незамеченной добраться до ворот.
А может быть, все это вообще неважно.
Руку дергало все сильнее и сильнее, Кассандра поневоле подумала, что с Майклом было то же самое. Что бы это ни было, оно передавалось через укусы. Если ей немедленно не окажут помощь, вскоре она станет такой же, как они: мертвой, но продолжающей двигаться. И кусаться. Превратится в хищника, опаснее зверя, но все-таки не опаснее живого человека.
Дорожка привела ее к новой запертой калитке, откуда открывался вид на главные ворота. Карусель крутилась, раскрашенные лошадки подпрыгивали вверх и вниз в своем вечном неторопливом танце. Кассандра остановилась в нескольких футах, тихонько глядя на толпу, сгрудившуюся вокруг простенькой карусели. Люди раскачивались, вяло перебирая ногами, и остекленело таращились вокруг, не фокусируя взгляд ни на чем. Густой запах, который от них исходил, нельзя было ни с чем спутать: это был запах смерти, запах разлагающихся прямо на ходу тел.
На карусели еще сидели люди, катавшиеся в тот момент, когда… когда случилось то, что случилось. Некоторые из них так и продолжали свисать со спин своих лошадок, запутавшись в страховочных ремнях и безмозгло скребя руками воздух. Желудок у Кассандры сжался, во рту появился горький привкус желчи.
«Это и меня ждет, – подумала она. – Совсем скоро я стану одной из них».
И что тогда будет с ее тиграми? С выдрами Майкла? С зебрами Бетси? Со всеми остальными животными в зоопарке? Те, кто неприспособлен в местной экосистеме, так и так обречены, однако остальные…
С того места, где она стояла, виднелась парковка. Там тоже бродили мертвецы. На ее глазах они окружили вопящего мужчину и повалили на землю, так что он исчез под грудой их тел. Судя по всему, зоопарком катастрофа не ограничивалась. Ни единой секунды.
Кассандра повернулась спиной к главным воротам. У нее еще остались дела.
Любое серьезное заболевание, распространяющееся экспоненциально, должно было покончить с городом в течение нескольких часов, – простая математика. Заболел один – плохо, двое – хуже, четверо – совсем паршиво. Числа в ее голове громоздились друг на друга, пока количество мертвых не превысило количество живых, которым не оставалось ничего, кроме как умереть.
Если бы Майкл ее не укусил, Кассандра могла бы еще побарахтаться. К примеру, корпус крупных кошачьих, чем не выход? В тамошних холодильниках на всякий случай хранились сотни фунтов сырого мяса, а двери способны были сдержать разбушевавшегося льва. Можно было бы запереться внутри вместе с ее любимыми кошками, и переждать беду.
Однако рука у Кассандры горела, отзываясь дергающей болью на каждый удар сердца, и в целом она чувствовала себя… неважно. Ее лихорадило. Хотелось свернуться калачиком, закрыть глаза и позволить телу завершить трансформацию, к которой оно настойчиво стремилось. Действовать надлежало быстро, не дожидаясь, пока она окажется ни на что не способной.
Начала с травоядных. Открыла двери, подперла ворота, дав путь к свободе всем, кто захочет им воспользоваться. К тому времени, когда она добралась до «птичника», по лужайке уже бегали зебры, нервно и опасливо прядавшие ушами. По боковой тропинке суматошно пропрыгал кенгуру, стремясь убраться как можно дальше. Если в кустах и прятались мертвые, им его никогда не поймать.
Птицы тоже чувствовали неправильность происходящего. Когда Кассандра открыла клетки, они вылетели, шумно хлопая крыльями, и быстро скрылись из виду. Некоторые выживут легко, другим придется поднапрячься.
Медленно, шаркающей походкой, она двинулась к кошачьему вольеру. Запах гнили вроде бы уменьшился. Может быть, она к нему привыкла, а может быть – ее обоняние умирало вместе с ней.
Оставалось еще много запертых дверей и закрытых клеток. Но время поджимало, а ей не хотелось рисковать своими животными, оставляя их на самый конец. Жжение в руке становилось все глуше и тише. Нервы начали умирать.
Завидев Кассандру, тигры, прекратив метаться и рычать, уставились на нее. Она вытащила ключи.
– Постарайтесь… не есть меня, хорошо? – прохрипела она, подходя к ряду клеток.
Отперла их, одну за другой. Закончив с тиграми, освободила львов и гепардов. Дойдя до самого конца, Кассандра поняла, что между нею и свободой оказалась дюжина крупных хищников. Она смотрела на них, они – на нее. Затем, отвернувшись, звери пошли прочь, на волю.
Кассандра дошла за ними до главной двери тигриного вольера. Пальцы отказывались подчиняться, не желали вставлять ключ в замок и поворачивать его. Она сражалась с одеревенением до тех пор, пока язычок замка не щелкнул. Вошла в вольер. Дверь позади захлопнулась, но Кассандре было все равно.
Спотыкаясь на неровной земле, она доковыляла до камня, где тигр-самец любил нежиться в самые жаркие часы. Села, закрыла глаза. Издалека доносились звуки каллиопы, тихонько вторя редеющим ударам ее сердца.
Никуда больше не торопясь, Кассандра стала ждать, когда